Или я забираю ее и веду обратно к себе домой, где мы нападаем друг на друга, пока оба не запыхаемся и не выдохнемся.
Это безумие.
Но я также чертовски счастлив.
И они замечают это.
Как по команде, мой телефон жужжит, и я заставляю его замолчать, прежде чем прочистить горло.
— И ты слишком часто улыбаешься в свой телефон, — обвиняет Лукас.
Калум молчит, его глаза все еще прищурены.
— Ты хочешь что-то сказать? — Я наконец шиплю на него, и его глаз дергается.
— Я не знаю, что ты делаешь, — обвиняет он. — Но я знаю, что случайный кусочек киски только усложнит твое будущее.
Я рычу. Характер у Калума всегда был хуже моего, но я постепенно становлюсь вспыльчивым, когда дело касается Амелии.
Лукас фыркает. — Бета-киска — это весело. Хлоя балуется этим, а я наблюдаю.
Я стону. — Вы оба, заткнитесь нахуй. С меня хватит.
Глаза Калума сужаются, и осуждающий мудак цокает языком.
— Думал, у тебя больше самоконтроля.
Я огрызаюсь.
Я вскакиваю и выбиваю его из кресла, пока мы оба не оказываемся на земле. Я наношу удар, прежде чем он успевает защититься, но чьи-то руки тянут меня назад, и я обнажаю на него зубы.
— В чем, блядь, твоя проблема, придурок?! — Калум рычит, замахиваясь на меня кулаком. Он наносит удар, и внезапно другие руки оттаскивают нас обоих в сторону.
— ЭЙ! — Гремит Конрад, входя. — Что это? Ашер, вставай! Чемберс, что, черт возьми, происходит? Тебе, черт возьми, двенадцать лет?!
Я с рычанием выплевываю кровь изо рта. Калум продолжает смотреть на меня своим убийственным взглядом, в то время как Лукас удерживает меня.
— Вы все трое, садитесь. Нам нужно кое-что обсудить. — Я откидываюсь на спинку стула, рыча на Калума. Конрад занимает место во главе стола с папкой в руке. — И больше никакой хуйни, какой бы она ни была. У нас сейчас нет на это времени.
Он бросает папку в нашу сторону, и я открываю ее.
Фотографии выпадают, и мне требуется мгновение, чтобы понять, на что я смотрю.
На столе в ряд выложена коллекция маленьких металлических предметов. Каждый предмет испачкан кровью.
— Чипы? — Спрашивает Лукас, и Конрад подтверждает кивком.
— Собрано примерно в сотне миль отсюда, — говорит он. — Найдено в мусорном контейнере, завернуто в салфетки. Мы считаем, что Омеги пережили изъятие, учитывая, что чипы не повреждены.
Я смотрю на фотографию, и меня тошнит. После того, как Омега преподносит подарки, больница помещает в их тело маленький металлический чип, чтобы определить, кому они принадлежат. Это постоянный имплантат.
Извлечение чипа чрезвычайно опасно и незаконно. При неправильном выполнении чип выделяет смертельный токсин. Но если Омега выживет, это подвергнет их еще большей опасности.
Незащищенная Омега — мечта любого торговца людьми.
Калум рычит рядом со мной, и мой гнев на него рассеивается. Его Омега, Ария, отключила свой чип только для того, чтобы не быть с ним.
В конце концов, все получилось, но он по-прежнему чувствителен к этой теме.
— Кто бы ни производил изъятие, он выполнил его идеально, — продолжает Конрад. — Мы подозреваем, что это был врач, работающий на Спасители. У нас есть имя и местонахождение. Я отправляю вас троих сегодня вечером, чтобы получить от него ответы. Затем следующий шаг — найти Омег.
* * *
Чтобы найти его, потребуется всего несколько часов.
Он в тускло освещенном офисе, спрятанном за переулком.
Я стучу в дверь, и старик откидывается на спинку стула, его усталые глаза смирились.
— Я так и думал, что вы рано или поздно придете, — вздыхает он.
Калум направляет на него оружие, тяжело дыша. — Тебе придется за многое ответить, — рычит он.
Но он бросает на Калума скучающий взгляд.
— Я не единственный, сынок, — хрипит он. — Избавься от меня сейчас, и появятся еще десять таких, как мы. Ты не сможешь остановить то, что мы начали.
— Посмотрим, — шиплю я, решив заставить его заговорить.
Мы получаем необходимую нам информацию.
Пока мы избавляемся от него, лицо Амелии играет у меня в голове.
И я испытываю укол вины, когда понимаю, в какую опасную игру мы играем.
ГЛАВА 19
АМЕЛИЯ
У меня в глазу нож для колки льда.
По крайней мере, так кажется.
Я валяюсь на диване с Люси, и она бросает на меня обеспокоенный взгляд.
— Давно не было так плохо, — замечает она.