Возможно, Амелия уехала из города.
Это лучший способ для нас обоих.
Но если бы она не ушла…
Мне нужно увидеть ее в последний раз.
Позволить ей накричать на меня. Ударить меня. Проклинать меня.
Мне нужен ее гнев.
Ее теплота.
Блядь.
Позади меня кто-то откашливается, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Арию с понимающей улыбкой на лице.
— Не возражаешь, если мы немного поговорим? — Спрашивает она.
Я готов сказать ей нет, но она быстро добавляет: — Я здесь не для того, чтобы говорить тебе, что ты поступаешь правильно.
Это останавливает меня. Я поворачиваюсь к ней с любопытством. — Что ты имеешь в виду?
Она вздыхает и качает головой. — Калум может быть мудаком.
Я усмехаюсь. — Да. В этом нет ничего нового.
— Но есть кое-что о нас, о чем я сомневаюсь, что он тебе рассказал, — говорит она.
Я хмурюсь. — Что?
Она прикусывает губу, как будто раздумывая, сказать мне или нет. — Калум был влюблен в меня, когда думал, что я Бета, — признается она.
Я замираю. — О чем ты говоришь?
— Я удалила свой чип и замаскировалась под Бету, — объясняет она. — Калум все еще хотел меня, даже до того, как действие моих подавляющих средств закончилось. И когда он узнал, что я Омега, он был готов оставить меня, даже если я не была его парой.
Для меня это новость. Калум никогда не рассказывал всю историю о том, как он встретил Арию.
Я смотрю на нее так, словно у нее выросла вторая голова. — Калум бы так не поступил. Он всегда…
— Следует правилам, я знаю. — Она закатывает глаза. — Но я думаю, именно поэтому он ведет себя с тобой как мудак. Ты влюблен в Бету и не стыдишься этого. Ты не боролся с чувством вины, как он.
Ее слова находят отклик в моей груди.
Ты влюблен в Бету.
ДА. Я.
Это универсальная истина. Я отказывался принимать это до сих пор.
Я люблю ее.
Она любит меня.
Ария криво приподнимает губу. — Ты не осознавал этого до сих пор, не так ли?
Я качаю головой. — Я просто знал, что она нужна мне, — тихо говорю я. — И что я не мог держаться от нее подальше.
— Я знаю, что сейчас неподходящее время, — продолжает она. — Ты должен был уехать сегодня вечером. Но я просто говорю… может быть, тебе не стоит отказываться от нее.
— Я подверг ее опасности, — огрызаюсь я. — То, что она связана со мной, ставит перед ней цель.
Ария смотрит на меня с любопытством. — Ну, если она знает, кто ты, и все еще хочет тебя, тогда это действительно твое решение?
— Конечно, это так, — рычу я, но она невозмутима.
— Приведи ее на конспиративную квартиру, — настаивает она. — И если у парней будут проблемы с этим, мы с Хлоей поговорим с ними.
— Почему вы помогаете мне? — Наконец я спрашиваю.
Она усмехается. — Ну, за то время, что я работаю в Центре, ты превратился из умного Джейкоба в ходячего зомби. Мы с Хлоей тебя прикроем. Забирай свою девушку.
Я действительно не должен.
Мы уезжаем менее чем через три часа.
Этого времени едва хватает, чтобы вымолить у Амелии прощение, не говоря уже о том, чтобы убедить ее позволить мне высадить ее на конспиративной квартире с двумя Омегами, которых она не знает.
Я качаю головой. — Она Бета, — говорю я. — У нас нет будущего.
— Тогда сделай его, — просто говорит Ария.
— И как, черт возьми, мне это сделать? — Я спорю. — Это. Не. Сработает.
— Если ты любишь ее достаточно сильно, у тебя все получится, — настаивает она.
Она права.
Я должен больше спорить, потому что с рациональной точки зрения это безумие.
Но к черту это.
Мне нужно увидеть ее, черт бы все это побрал.
К черту правила.
К черту общество.
И к черту биологию.
Я собираюсь заставить это сработать.
Кто-то прочищает горло, и я замечаю Лукаса, стоящего в раздвижном стеклянном дверном проеме.
— Верни ее сюда как можно скорее, — говорит он со смиренным выражением лица. Я приподнимаю бровь.
— Ради всего святого, перестань ухмыляться. Просто верни ее сюда, чтобы мы могли уйти.
— Хлоя до тебя добралась, да? — Говорит Ария, дерзко улыбаясь Лукасу.
Он закатывает глаза, затем смотрит на меня. — Я даю тебе пятиминутную фору, прежде чем скажу Калуму.
Я выбегаю через парадную дверь.
* * *
Моя кожа гудит от желания, когда я подхожу к ее квартире.
Она будет сражаться со мной по этому поводу.
Но если я смогу затащить ее упрямую задницу в машину, я все ей объясню и буду пресмыкаться до конца своей гребаной жизни, если понадобится.