1
Утренний туман стелился под ноги почти осязаемым покрывалом. Заспанное светило едва ещё пробилось из-за горизонта рдеющим глазом, как невысокая трава между деревьев заискрилась яхонтами росы. Даже паук развесил свою паутину посреди тропы, чтоб играла она не хуже цесарской диадемы. Только мне от этой красоты ‒ хлопоты одни.
Задранные юбки я повязала почти под самые подмышки, дабы, возвратясь из леса, не приведи Господь, попасться кому на глаза, мокрыми подолами своего платья не вызвать подозрения: чем это я таким в поле, а то и в лесу так ранёхонько занималась. Впрочем, вид обтянутых в кожаные чулки женских ног вид имел такой срамной, что ежели меня в лесу застукают, то непременно под белы рученьки, да к святому отцу на судилище поволокут. А то и вовсе без разбирательств привяжут к позорному столбу, да и забьют камнями. Прошлый год выдался неурожайным, мор прошел по многим селениям, и даже городские жители ходили, с прищуром приглядываясь к симпатичным молодым девушкам ‒ не ведьма ли. Но мне везло. То ли в столь раннее утро у жителей ближайших деревень не были запланированы походы в лес. То ли я забралась в такую звериную глушь, в какую и жадные до беличьих хвостов добытчики не суются, чтобы самим не стать лакомым обедом (завтраком, конечно завтраком). Но ни свежего следа, ни звука хрусткой ветки под неосторожной ногой, ничего не говорило, что в лесу кроме меня есть хоть одна живая душа.
Я прошла мимо поваленной сосны, свернула налево от заросшего мхом огромного валуна и, попетляв между буреломных завалов в папоротниковых зарослях, поняла, что окончательно заблудилась. Нет, еще мгновение назад казалось, что ноги сами выведут на заветную поляну, но, увы ‒ лес кругом стоял непроницаемый уже даже для солнечных лучей. Навигатор тоже сбоил: то веточка надломленная указывала назад, то камешек-гладыш надбитым краем ‒ в противоположном направлении. Башмаки, уже изрядно набравшие влаги, хлюпали при каждом шаге. Я в некотором изнеможении, не давая себе паниковать, присела на поросший грибами ствол. Повертела головой с опаской, хотя кому в такой глуши что делать, и позвала тихонько:
‒ Сиферо-от...Сиферотушка! Отзовись! ‒ нет ответа. Поглаживание амулета на шее не дало результата ‒ холодный. Главный интерфейс навигатора молчал. Вот ведь угораздило! Профилактика у них, что ли? Попробуем службу поддержки: ‒ Вельзевул! ВЕЛЬЗЕВУЛ! Отзовись, это уже не смешно!..
Тишина...Та-ак, без паники. Что там по инструкции. «Находиться на месте до возобновления работы интерфейса» ...Ага, щас! Что там у нас по выживанию, с какой стороны мох. Да тут все во мху. Сама скоро мхом порасту...
Я вскочила и ринулась через заросли кислицы в противоположное от предполагаемого мною направления восхода солнца. Десяток шагов ‒ и я у края лесного болота с бурой водой. Не было тут никакого болота. Идём назад ‒ так уже лучше. Вон между деревьями просвет, скорее туда.
Спотыкаясь о коренья и кочки, бросающиеся под ноги побитыми псами, не помня себя, я выбежала на залитую светом поляну. Поляна была на первый взгляд та. Я тяжело дышала и, упершись ладонями в бока, постаралась сориентироваться на местности. Ага, вот трубчатка с фиолетовым подпалом на листьях, вот красный бронник, а вот что-то новенькое, желтый повей, аромат-то от него какой. Поляна не та. Но ничуть не хуже по видовому разнообразию, чем намеченная для посещения. Главный вопрос ‒ как отсюда выбираться будем? Навигатор замолчал окончательно. Паника ‒ приди!
И вдруг, сквозь постанывание высоченных древ и шепот трав, на уровне комариного писка, я уловила звон. Справа, нет слева ‒ колокол...Заутренняя! Это же, сколько я блуждаю? Скорее к людям. Ноги, воодушевленные зовом города, уже рвались в путь. Но я присела и, сняв с пояса острый серпик, срезала пару стеблей и аккуратно поместила их в контейнеры для образцов на дне сумы. Хоть и понимаю, что рискую потерять путеводный звук, но соблазн пополнить гербарий более чем велик. Как говорят бабы в городе: «От мужа батогом получай, а репу ‒ шинкуй». Так, этот последний, теперь можно...
Если выбираться из лесу с холма, как я, то город предстаёт перед путником невзрачным серым клубком, вцепившимся в артерию реки. Эдакое нагромождение случайных архитектурных форм, неумелая игра ребёнка в кубики. Это, конечно, не беря в расчет зубчатые башни замка на острове и иглы собора, пронизывающей дымы мастерских у его подножия. У этих строений с эстетикой и инженерией, как это я понимаю, все было более чем хорошо.
Спрятав серпик в суму и одернув юбку еще на опушке, я поспешила по тропинке к рыбацким хижинам, что теснились на сваях в предместьях, нависая над медленными водами реки. Там, под пробитой лодкой, перевернутой вверх дном, я оставила корзину с рыбой. Рыба залежалась на жаре и уже отдавала душком, да так, что стража на воротах только нос поворотила от чудачки с подобной тухлятиной ‒ тут и поживиться нечем. Проскользнув к себе в коморку, что располагалась на чердаке мастерской кожевенника, я надежно упрятала свой «ведьмовской» инвентарь (запашок то из него еще не скоро выветрится), наспех умылась, нацепила свежий чепец и, как положено истовой верующей, направилась к храму.