Джиллиад кивнул, хотя и не понял.
- Как ее зовут?
- Ванесса Стауэр. Многим людям она представляется Тессой, но называть ее так может только Кейслер. Она любит его, насколько она вообще может терпеть мужчин. Для одержимых и душевнобольных она ангел, но как только они выздоравливают... - Он не договорил.
- Я как раз подумал... - начал было Джиллиад.
- Прошу прощения, - сказал Остерли, коснулся своего пиджака и, прислушиваясь, склонил набок голову. - Да, да, Остерли слушает. Сообщение из центра, - прошептал он Джиллиаду. - Да, да?
Он слушал очень долго, наконец выпрямился и провел руками по пиджаку.
- Ну, вот. - Он посмотрел на Джиллиада. - Первое сообщение из лаборатории. Сообщают, что Кэндел, хотя и был человеком, но искусственно настолько измененным, что обладал необычной силой и долголетием. Предполагают, что в его череп был встроен искусственный прибор, служивший двум целям. Во-первых, этот прибор превращал его в то, чем он был. А во-вторых, это была комбинация устройств предупреждения и самоуничтожения.
- И откуда она у него? - спросил Джиллиад.
- Это ключевой вопрос, верно? - сказал Остерли. - Вы чтонибудь знаете? Если я начинаю задавать себе-эти вопросы, мне становится страшно.
Джиллиад посмотрел на свою кружку и почувствовал, что внутри него что-то вздрогнуло. И ему было страшно. С каким противником они имеют дело?
ГЛАВА 9
Джиллиад вошел, и Кейслер, сидевший за письменным столом, поднял голову.
- А, я вас уже ждал. Остерли мне вчера звонил и сказал, что вы, возможно, зайдете. - Он аккуратно положил в пепельницу длинную черную сигару. - Мне очень жаль, но ответ - "нет". Пока нет. - Он слегка улыбнулся. - Не смотрите на меня так удивленно. Вы хотели встретиться с Ванессой Стауэр, верно?
Джиллиад слегка приподнял брови и сказал: - Но почему нет? Почему я не могу ее видеть?
- По двум причинам. Первая: она отдыхает. Вторая: хоть вы и обладаете общим необычным фактором, но у вас пока еще нет базы для дискуссии. Она эксперт в своей области, а вы пока еще даже не начинающий. Что бы вы ей ни рассказали, для нее это будет лишь разговор на узкоспециальную тему. Вы зря потратите ее время, и свое тоже.
- Но что же мне тогда делать, черт побери? Зарабатывать ученую степень?
Кейслер тихо засмеялся и схватил свою сигару.
- Вам нужно больше знаний по этой теме. Ведь вас уже однажды использовали в качестве мишени для проекции, значит, вы еще далеко не специалист.
Джиллиад сжал кулаки.
- Послушайте, но я же только хотел помочь.
- Давайте без лишних эмоций. Я это знаю и тоже пытался вам помочь. Какого мнения вы о заседании?
- О заседании? - Джиллиад слегка побледнел. - Вы имеете в виду, что я должен пользоваться этой проклятой Машиной?
- Не дурачьте себя. Мы могли бы поговорить о деле, с которым вы совсем еще незнакомы.
Он был покорен, как ему показалось, невероятно случайными обстоятельствами своей первой попытки.
Его заперли в комнате, где не было ничего, кроме походной кровати и стола с Машиной.
- Просто включите ее, - излишне снисходительно сказал техник. - Для разогрева достаточно нескольких минут, а потом можете выдумывать все, что хотите. Это совсем просто. Насчет времени не бойтесь. Я позаботился, чтобы прибор выключился сам. Для начала хватит часа. Счастливо помечтать.
- Вы часто это делаете? - Джиллиаду вдруг очень захотелось не оставаться в одиночестве.
- Один-два раза в неделю. К нам приходят многие из исследовательского отдела, знаете ли, потом психиатры, врачи и всякие прочие люди. Мы постоянно заняты. Через десять минут придет врач, и мне надо поспешить. Ну, еще раз счастливо помечтать.
Джиллиад увидел, как за ним закрылась дверь, и растерянно огляделся. Ему понадобилось минут пять, чтобы набраться храбрости и включить маленький выключатель на боковой стенке прибора.
Несколько минут на разогрев... вообразить что-нибудь... чтонибудь приятное... а что было приятным?.. Ничего не приходит в голову... где-то очень далеко, может быть... да, уже лучше... где-то далеко... как те коралловые острова, что он видел в каком-то старом фильме... Да, Это было бы здорово... красивый, мирный остров, вдали от всего... Боже милостивый!
Солнце приятно обжигало его голое тело, под спиной; мягкий песок. Над ним от легкого бриза колышутся листья пальмы.
Он сел. На волнах перед ним плясало солнце. Море было невероятно голубым, но вдали пенный прибой разбивался о невидимый риф.
Он медленно поднялся. Ветер развевал его волосы и нежно гладил кожу.
Но это же не на самом деле, сказал он себе. Эта не действительность.
Все казалось реальным. Он подошел к берегу, и волны заколыхались у его ног. Он даже чувствовал легкую щекотку, когда отступающая вода вымывала песчинки меж пальцев.
Подсознание, должно быть, управляет невероятным количеством деталей, деловито подумал он. Такими деталями, как серебристые песчинки на его теле, сверкающие капельки воды на волосках его ног.
Можно совсем спятить, подумал он. Я знаю, что это галлюцинация, но...
У него всего час времени - почему бы не насладиться им? Он вскинул руки и прыгнул в голубое, теплое море, которое, как он знал, было плодом его фантазии. Он погрузился, вынырнул, задыхаясь, наверх, отряхнул с головы воду и потер приятно горящие от воды глаза. Чудесно, почему бы не нырнуть еще разок? Ему не нужно задерживать дыхание - здесь он сможет дышать под водой.
Он плыл, ровно и без труда дыша, в прохладном зеленом мире, где колонны и арки розовых кораллов лучились мирной пастельной красотой. За ним тянулись стайки пестрых тропических рыб.
Вынырнув на поверхность, он с удивлением обнаружил, что за ушами у него жабры. Нужно взять это на заметку. Я должен сохранять строго логический ход мыслей, сказал он себе. Несмотря на свое воображение, он не допустит нелогичного представления о дыхании под водой без специальных приспособлений.
Он отряхнул воду с волос и подумал: теперь я хочу летать. Он взлетел над водой и совсем не удивился, обнаружив, что у него выросли гигантские белые крылья. И это он тоже взял на заметку.
Во время полета море под ним вдруг исчезло, он опустился и вдруг проснулся в кровати.
Теперь ему было совершенно ясно, как с этой машиной становятся одержимыми. Тут есть возможность совсем сойти с ума. Больной - телесно или душевно - мог стать совершеннейшим существом. С Машиной можно стать богом в созданном собственным воображением мире. Можно командовать армиями, бороться с невообразимыми гигантами, посвятить себя наивысшим стремлениям или удовлетворять самые низкие и зверские потребности. В этом фантастическом мире субъективного воображения было возможным как всякое извращение, так и осуществление самых высоких идеалов.
Он задумчиво и нерешительно посмотрел на стоящую на столе Машину. В другое время такое назвали бы черной магией. Может быть, в далеком прошлом однажды уже была такая Машина? Может быть, все легенды о гигантах, феях, сапогах-скороходах и огнедышащих драконах появились тоже благодаря такому прибору? Ведь его принципы вовсе не были новыми. Человек много веков всячески пытается как-то повлиять на функции духовных сил - с помощью гипноза, различных препаратов, в большинстве своем опасных, с помощью поста, усердных молитв. Мотивы многих попыток были бескорыстными и часто служили бегству от реальности, но не реже это было стремлением получить власть над людьми. И ирония в том, что, хотя Машина и служила этим стремлениям бескорыстны они были или нет - но большинство пользователей прибора, делавшего их свободными, им же и порабощались.
Да,да, опасность одержимости проявлялась прежде всего среди всеобщей нестабильности и грозящих людям опасностей. Джиллиад вышел из комнаты и отправился в кабинет Кейслера. Доктор внимательно выслушал сообщение о его переживаниях.