— Посвящение III ступени? Это возможно?
— Кто сказал - нет?
Некоторое время Юрьев ел молча.
— ФСБ свернула программу разработки психотропного оружия. Лаборатория Овечкина работает сейчас над сугубо мирной техникой - нейролептическим генератором, снимающим многие синдромы. А «глушаков» было сделано всего с десяток…
— Не хитрите, Юрий Бенедиктович. Я знаю, что партия «глушаков» второго поколения, как и «болевики», была передана в Управление «Т» ФСБ.
Юрьев, продолжая жевать, выдержал острый взгляд «китайского дипломата».
— Да, я вспомнил.
— Нам будут нужны все «глушаки».
В воздухе снова повисло молчание.
— Я попробую, - сказал наконец Юрьев. - А нельзя ли испытать ваш кодон на Соболеве? Если он откроет нам вход в МИРы…
— Попытаться можно, надеяться - не стоит.
— Тем не менее это шанс. Куда переправить груз? В Москве его держать долго нельзя.
— Думаю, территория монастыря - самое подходящее место. Или у вас другое предложение?
— Пусть будет монастырь. Но… - Юрий Бенедиктович хладнокровно допил заказанный облепиховый сок. - Я должен быть уверен…
— Разумеется, - кивнул Бабуу-Сэнгэ. - Мне нужен не только союзник, но и преемник. Кандидаты, предложенные Рыковым и Носовым, не подготовлены в должной степени, так что вы - единственный реальный претендент. Что касается мистерии Посвящения.., патриархи касты уже уведомлены о наших притязаниях и будут следить за развитием событий. Все теперь зависит от нас самих. Вам понадобится помощь моих людей?
— Справлюсь, - ответил один из Девяти, вставая из-за стола и раскланиваясь с «китайцем».
Генерал Баканов, начальник Управления «Т» Федеральной службы безопасности, был взбешен и с трудом скрывал свои чувства, меряя шагами кабинет Первухина. Начальник Управления спецопераций смотрел на него сочувственно, однако пока не знал, как помочь.
— Что мне докладывать наверх? - наконец остановился Баканов. - Что офицер охраны склада и два прапора проникли в помещение, вскрыли спецбункер и, похитив контейнер с грифом «четыре нуля», скрылись?!
— Но ведь ты же их потом нашел…
— Они ни черта не помнят! Контейнер исчез! Полный «глушаков»! Плюс комплект генераторов боли «пламя»…
— Сколько всего?
— Двадцать штук «глушаков» и пять «болевиков».
— Н-да, брат, это хреново. Ты сам охрану допрашивал или кто-то из замов?
— Миронов. Я же говорю, ничего не помнят!
— Значит, кто-то их обработал. Где ты их держишь?
— В Солнцевском армейском СИЗО.
— Поехали поговорим.
— Зачем? - вытаращил глаза Баканов. - Ты думаешь, мы не применили «третью меру»? Глухо. Теряют сознание и молчат.
— Поехали, попытка не пытка, авось заговорят.
Через полтора часа оба генерала, одетые в штатское, въехали на территорию следственного изолятора на окраине Солнцева, законспирированного под воинскую часть. Правда, все местные жители отлично знали, что за «часть» здесь расположена, и называли ее «тюрьмой ГПУ».
В камеру, где сидел проштрафившийся майор охраны секретного склада ФСБ, генералы спустились в сопровождении офицера охраны изолятора и первухинского адъютанта, игравшего роль телохранителя. Майор лежал на койке в форме. Когда в камеру вошли двое незнакомых в штатском, он зашевелился и сел. Бледный до зелени, с мешками под глазами, майор двигался с трудом.
— Сидите, - сказал Первухин, присаживаясь на единственный привинченный к полу деревянный табурет. Баканов остался стоять. - Повторите, что вы помните.
— Ничего, - глухо ответил майор. У него задергался мускул под глазом, задрожали руки и губы. Но все же он справился с собой. - Пытайте не пытайте, мне сказать нечего.
— Хорошо, поступим иначе. Подойдите, станьте ко мне спиной. Не бойтесь, я бить не буду. - Первухин усмехнулся.
Офицер-охранник с усилием встал с койки, подошел, пошатываясь, повернулся и замер. Первухин достал из кармана пиджака пистолет, направил в затылок арестованному - Баканов округлил таза, открыл рот, собираясь крикнуть: ты что?! - и нажал на спуск. Выстрела не последовало. Вернее, выстрел произошел, но в руке генерала был не обычный пистолет, а «глушак», Баканов сообразил это мгновением позже.
Майор вздрогнул, обмяк и едва не упал, пришлось поддержать его под руки и усадить на койку, так что его широко раскрытые глаза невидяще уставились в зарешеченное окно.
— Имя, фамилия? - четко спросил Первухин,
— Сергей Буркин.
— Звание?
— Майор.
— Подразделение?
— Спецподразделение «Щит» по охране секретных объектов.
— Что случилось шестого июня перед вашим дежурством на объекте «Склад № 3»?
— Ко мне домой зашли двое федералов…
— Точнее.
— Двое федеральных агентов, показали удостоверения.
— Вы их запомнили?
— Так точно. Полковник Семашко и капитан Балуев. Один приземистый, седой, крепкий, с усами, второй высокий, плечистый, русоволосый.
— Узнать сможете?
— Смогу.
— Что они вам предложили?
— Ничего не предлагали, сунули в лицо пистолет и…
— Дальше.
— Все. Они исчезли. Я посчитал, что это галлюцинация. Пошел на дежурство. Потом меня взяли ваши люди на шоссе.
— Что вы там делали?
— Не знаю.
— Куда девался контейнер спецхранения?
— Не знаю.
— Но вы помните, что вы его забрали со склада?
— Не помню.
— Ложитесь и спите.
Майор послушно закрыл глаза и завалился на койку. Лицо его еще больше позеленело.
— Вызови врача, - сказал Первухин, пряча «глушак».
— Но он же…
— Он больше ничего не скажет. Прапорщики тоже. Все они были зомбированы с помощью «удавов».
Генералы вышли из камеры, направились по коридору к выходу из изолятора.
— Откуда у тебя «глушак»?
— От верблюда, - ответил Первухин.
— Понятно. Мне бы найти такого верблюда… А нельзя было заставить его вспомнить, кто все же приходил, что приказал сделать и куда они отволокли контейнер? Выстрелить в него еще раз…
— Выстрелить - значит превратить в идиота. Ему и так досталось, а мужик, в общем-то, ни в чем не виноват. Память его сейчас блокирована командой запрета, внушенной с помощью «глушака» теми, кто к нему приходил. Пробить этот блок другим «глушаком» невозможно, нужны другие средства. А Семашко и Балуев - фамилии подставные, наверняка в штате таких нет. Хотя.., фамилия Балуев кое-кого мне напоминает.
— Кого?
— Одного бывшего ганфайтера, работал такой года два назад у нас, еще при прежнем директоре.
— Ну и что мне делать?
Генералы вышли из прохладного помещения в жаркий июньский день, сели в джип, на котором приехали, адъютант Первухина завел мотор и вывел машину с территории СИЗО.
— Ничего не говори Бондарю, - посоветовал наконец начальник Управления спецопераций. - Он не знает, что у нас хранились генераторы «удав» и «пламя». Следствие веди, но тихо. Потом подумаем, что делать дальше. Одно могу сказать, операция проведена по классу «элит», а значит, разработчик ее - кто-то из наших аппаратчиков, знающий о «глушаках». А таких знающих наберется всего три-четыре человека. Попробуем поработать с верхов.
— Спасибо, Федор Ильич. С меня магарыч…
— Я не пью, - без улыбки ответил Первухин.
Спустя полчаса после отъезда генералов ФСБ из Солнцевского СИЗО один из офицеров охраны изолятора, сопровождавший их до камеры с подследственным, зашел в гараж, достал сотовый телефон с кодовой приставкой и набрал нужный ему номер. Трубку снял начальник военной контрразведки полковник Холин. Выслушав донесение, сказал:
— Пленку доставить мне немедленно!
Еще через час ему привезли пленку с записью беседы начальников Управлений «Т» и «СО» с находящимся в изоляторе майором Буркиным. Прослушав запись дважды, Холин соединился с Рыковым и попросил аудиенции.
Встретились они на территории катрана, в сауне, где подслушивающих устройств не имела ни одна из заинтересованных сторон.
— Что случилось? - спросил Герман Довлатович, залезая в парьлку.