- Владыка Иоаннис, можно вас на минутку?
Увидев, что священник поднялся из-за стола, Санта отступил назад в прихожую.
- Николас, ты что это себе позволяешь? Я же сказал тебе спрятаться и никому не показываться на глаза! - сразу набросился на Санту Владыка, как только вышел из залы.
Славик неожиданно для себя стал разглядывать его штаны, интересуясь хорошо ли они держатся на своих подвязках. Рот Владыки был перепачкан жиром, но по-прежнему напоминал рот капризного и обиженного ребенка.
- Речь идет о жизни и смерти, прошу вас выслушайте меня, - волнуясь проговорил Санта.
- Будущее нашей церкви для меня важнее жизни и смерти, твоей или моей, поэтому дело твое подождет пока я закончу встречу с римским Владыкой, - зашипел в ответ священник. Санта громко вздохнул и закатил глаза. - А потом ты мне расскажешь о своем деле, и пусть это будет действительно что-то серьезное, иначе тебе, Николас, несдобровать!
Бросив еще один свирепый взгляд на монаха, который как мышь затаился в углу прихожей, Владыка захлопнул дверь в зал.
Пнув в сердцах дверь ногой, Санта пересек прихожую и упал на лавку у стены. Подперев голову сжатыми кулаками, он уставился в цветную мозаику на полу. Тем временем, кругленький монах не находя себе места сновал по прихожей.
- О-хо-хо, Николас, я ведь предупреждал. Теперь тебя накажут, и меня накажут, и всех нас накажут... - причитал он.
Славик хотел было и себе присесть на лавку, но вместо этого снова подлетел и оказался на полу у себя в гостиной рядом со "старым" Сантой.
Глава 7
- Но зачем? - закричал Славик, вскакивая на ноги. - У меня ведь не было никаких новых вопросов. И потом, мы с Сантой, то есть, с тобой молодым, вышли на след убийц сицилийца, мы вот-вот должны были их поймать!
Санта слушал его улыбаясь.
- Мне, как ты выражаешься, молодому все равно предстоит торчать в прихожей Владыки еще битых часа три, а мне старому здесь возле камина стало немного скучно, вот я и решил дернуть тебя сюда, чтобы немного развеяться, - сказал он.
- А... Ну раз так, то ладно, - сразу успокоился Славик.
Санта покрутил в воздухе пузатой бутылкой, которою Славик стащил для него из папиного бара. Когда он ее оттуда вытаскивал, в бутылке было еще больше половины золотистой жидкости. Сейчас же она едва прикрывала дно.
- Я тут слегка обделил твоего отца, - сказал Санта. - Вкусная штуковина, то что надо после зимней дороги. Но чтобы не выглядеть в его глазах вором...
Потянувшись к своему мешку, Санта извлек из него темную длинную бутылку, запечатанную сургучом.
- Это ром. Старинное матросское пойло, думаю он оценит, - улыбнулся он мальчику.
"Хм... Интересно почему он попросил меня принести ему папину бутылку, вместо того, чтобы открыть свою", - подумал Славик. Не то чтобы ему было жалко папин коньяк, но...
- Потому что это подарок, и он предназначается твоему отцу, а не мне! - прочитал его мысли Санта.
- Я просто... - Славик замялся, подыскивая нужные слова. - Просто не знаю, как я буду ему все это объяснять. "Папа не верит ни в Санта Клауса, ни даже в самого Бога", - хотел он продолжить, но промолчал.
- Расскажи мне о нем, - попросил Санта.
Немного подумав, Славик стал рассказывать.
- По вечерам папа допоздна рисует и поэтому всегда не высыпается. Он говорит, что это все из-за того, что ему нужно рано убегать в издательство, но я лично считаю, что он просто быстро спит. Он и во сне продолжает рисовать свои картины, те, которые не успел нарисовать днем из-за заказов в издательстве, поэтому ночи у него и короткие. Не успел уснуть и взяться за кисть, как уже пора вставать, готовить мне завтрак и бутерброды в школу.
Санта хмыкнул.
- Прямо как у меня. Время летит быстро, быстрее, чем сани Роланда. Моргнул - прошли сутки, зевнул (и Санта действительно, сладко потянувшись, широко зевнул) - неделя пролетела. Поставил чайник в марте, а чаю попил в ноябре. И только Рождество тянется долго-долго, можно сказать, что и не кончается.
- Это потому, что тебе нужно успеть исполнить все желания? - догадался Славик.
- Именно так, - ответил Санта.
- Ты наверное спросишь, где моя мама? - сказал Славик, не глядя на Санту.
- Ты можешь не рассказывать, если тебе больно об этом говорить, - тихо ответил Санта.
- Я уже взрослый, - сказал Славик раздраженно. "И не надо меня жалеть", - добавил он про себя. - Она умерла, когда я был совсем маленьким, я почти ее не помню, только по фотографиям и рассказам папы. Я привык жить только с ним. В общем, я и не знаю как это жить с двумя родителями, поэтому все у меня нормально, - закончил Славик и посмотрел Санте прямо в глаза.
- Я потерял всю свою семью, когда был чуть старше тебя, - сказал Санта. - Ты должен благодарить Бога за то, что у тебя есть папа, который любит тебя больше всего на этом свете.
- Папа переживает больше, чем я, - сказал Славик и почувствовал, что, как он ни старался, но глаза его все равно наполнились такими глупыми и несвоевременными слезами. - Из-за мамы. Он считает, что это он виноват.
- Я так не думаю, - сказал Санта.
- Я тоже! - выпалил Славик. - Это был рак, как он мог быть виноватым? Но он считает, что это из-за него. Из-за того, что он мало уделял маме внимания, она и заболела. Он много раз мне об этом талдычил, когда... - и он кивнул на бутылку в руках Санты.
Сколько Славик себя помнил, отец постоянно терзал себя за то, что не любил маму так, как она того заслуживала. Ей были не очень интересны картины, которые он писал, и музыка, которую он слушал и книги, которые он читал. И его это жутко раздражало. "Временами мне было с ней скучно", - признавался отец Славику. А потом, когда она умерла, он с горечью осознал, что потерял самого близкого и самого преданного ему человека, который единственный любил его таким, какой он есть, а не за его картины, талант и, хоть и маленькую, но популярность. "Ты злишься на себя за то, что не успел ей сказать, как сильно ты ее на самом деле любишь?" - спрашивал отца Славик. "Нет, я злюсь на себя за то, что если бы твоя мама выжила, я бы все равно ее бросил. Не прошло бы и года, как мы снова стали бы ссориться из-за того, какая радиостанция играет на кухне, какая тумбочка стоит в прихожей, и какое масло мы купим для салата. В этом беда современного человека, мы слишком много внимания уделяем разным мелочам и разучились сосредотачиваться на главном", - отвечал ему отец.