Сердце взорвалось, как граната, пробив грудь горячими фонтанами крови… таково было впечатление. Может быть, шлем, нацепленный Матвеем, и принял на себя какую-то часть излучения, но ощутимой помощи не оказал. Матвей потерял сознание уже на второй секунде борьбы с болью, не успев включить свои экстрасенсорные защитные системы сознательно.
Однако импульс «болевика», возбудивший сердечный нервный узел, не достиг своей цели – резонанса, который смог бы либо остановить сердце, либо разорвать сердечную мышцу. И Матвей очнулся через несколько секунд после выключения «болевика».
Осознав себя лежащим ничком, он не стал сразу вскакивать на ноги, а сначала огляделся – в чувственной сфере, конечно, хотя сердце продолжало болеть, словно в нем застрял ржавый гвоздь.
Положение остальных действующих лиц в комнате не изменилось. Прошло действительно всего несколько секунд, от силы полминуты, и боевики Маракуца успели обменяться всего двумя-тремя словами, ощущая себя победителями.
– И это все? – спросил один из прибывших с Алимбаевым. – По-моему, он уже не дышит. Из чего это ты его так шваркнул, Бай?
– Смотри-ка, работает! – вполголоса заметил озадаченный Алимбаев. – Шеф, что вы мне подсунули?
– Секрет фирмы. – Маракуц отобрал у него «болевик». – Надо будет передать моему дружку, что образец испытан в условиях, приближенных к боевым. Переверните его. Может, он еще жив?
Чьи-то руки грубо перевернули Матвея на спину, тронули артерию на шее, и Матвей задержал дыхание и сердцебиение.
– Готов, – с разочарованием сказал кто-то. – Жаль, слишком быстро ты его укокошил, Бай, а то повеселились бы напоследок.
– Он бы тебе повеселился, – раздался чей-то знакомый голос, и в гостиную вошел тот самый майор, руководитель ОМОНа, которого когда-то заставил убраться из офиса фирмы Соболев. – Поторопился ты, Николай Федорович, надо было его нам отдать.
– Кто же знал, что эта новая «пушка» такая мощная. Он свалился, как бык от удара кувалдой по лбу, побелел и затих. Ладно, уходим. Бай, контрольный выстрел в висок, пистолет ему в лапу, пусть думают, что застрелился сам. В квартире прибрать, следы уничтожить. Пошли, Семен.
И в этот момент Матвей перешел на режим.
В первую очередь он нейтрализовал Маракуца, вооруженного «болевиком»: Боксер пролетел по воздуху два метра и своей тушей сломал кресло. Затем настала очередь Алимбаева, среагировавшего на опасность на удивление быстро: удар «мотыга» раздробил ему носовую кость. Майор из ОМОНа тоже разобрался в обстановке и попытался применить штатное оружие, но ему помешали телохранители Маракуца, наконец врубившиеся в ситуацию и начавшие наступление. Свалить их мог бы, наверное, только удар шпалой по голове, и лишь медлительность «качков» не позволила им завладеть положением. Обычные удары их не брали, чудовищный мускульный каркас предохранял обоих не хуже бронежилета, а применять сютю-рёку [131] при нанесении кан-сю [132] – тычковых ударов пальцами – Матвей не хотел, любой такой удар мог закончиться смертью противника. Пришлось перейти натяо-яо [133], или, как это называлось в русбое, – на «скакалку», чтобы увеличить импульс силы при ударе. От первого такого удара один из «качков» рухнул на стол, превратив его в груду деревянных обломков. На мгновение все в комнате замерли, и в это время в гостиной появилось новое действующее лицо – Вахид Тожиевич Самандар собственной персоной. Одетый в неизменный серый плащ, он спокойно прошел на середину комнаты, оглядел застывшую компанию, три лежащих тела, перевел взгляд на Матвея:
– Похоже, я вовремя.
– Не спешите с выводами, коллега. – В гостиную Соболева шагнул еще один неожиданный гость, врач-невропатолог Иван Парамонов. Он, как и Самандар, осмотрелся и сосредоточил свое внимание на директоре Международного исследовательского центра боевых искусств.
Майор ОМОНа опомнился, сунул было руку в карман, однако снова уставился на вновь прибывших как завороженный. В таком же состоянии пребывали и остальные члены команды Маракуца, в том числе и телохранители, хотя никто им не угрожал и не ограничивал в действиях. Один Матвей почувствовал исходящие от Самандара и Парамонова силовые волны, столкнувшиеся наподобие двух волн цунами.
– Претензии, Посвященный? – сказал Самандар.
– Личность в зоне трансляции э-знаний, Посвященный, – ответил Парамонов.