— Он может ею быть. — Согласились мы с Никки в один голос и переглянулись с улыбками.
— Ты хочешь сказать, что у тебя был секс с Натэниэлом? — Уточнил Олаф.
— Думаю, это он тебе, Никки. — Предположила я. — Он в курсе, что я с Натэниэлом.
— А может и мне. — Сказала Эйнжел.
— Я предполагал, что ты занимаешься сексом с мужчинами в Сент-Луисе. — Заметил Олаф.
Она посмотрела на него и вскинула брови.
— Ну не со всеми же. Даже у меня есть свой предел.
— Да уж, и у меня. — Поддакнула я.
Эйнжел ухмыльнулась в мою сторону, полная довольного ехидства.
— Мы просто не можем спать со всеми.
Я покачала головой.
— Я знаю, что не могу.
— Никки, ты занимаешься сексом с Натэниэлом? — Спросил Олаф.
— Я его не трахаю. Мы с ним можем быть верхними и трахать Аниту, а иногда и Эйнжел за компанию.
— Это недавнее нововведение. — Добавила я, осознавая, что это по-прежнему меня смущает. Я вздохнула. Мне когда-нибудь будет комфортно с собой в тех вещах, от которых я получаю удовольствие в постели и в подземелье?
— Я не думал, что Анита станет для кого-либо нижней или сабмиссивом. — Произнес Олаф.
— Если честно, я тоже. — Сказала я, стараясь ни с кем не встречаться глазами.
— Только с Никки?
Я покосилась на Олафа, а потом снова опустила взгляд в некую размытую точку посреди комнаты.
— Нет, не только с ним.
— С кем еще?
— Как этот разговор поможет нам прояснить ситуацию с Олафом? — Не выдержала я.
— Ты ведь понимаешь, что я бы не стал поднимать такие вопросы, если бы не считал их полезными. — Заметил Эдуард.
Я посмотрела ему в глаза.
— Из всех присутствующих в этой комнате я только ради тебя на них и отвечаю.
— Я знаю, спасибо. — Ответил он.
— Ради Эдуарда, но не ради Никки. — Произнес Олаф.
Я бросила взгляд в сторону Никки, и он сказал:
— Я для нее верхний в подземелье, но за пределами спальни приказам Эдуарда она подчиняется лучше, чем моим.
Подбор слов мне не понравился, но спорить с этим было трудно, так что я решила забить.
— Какой там был вопрос? — Спросила я.
— Кто еще над тобой доминирует, кто у тебя верхний?
— В смысле, кроме Никки?
— Да.
— Это правда имеет значение?
— Возможно, что не имеет, но как много помимо Никки?
— Эдуард. — Позвала я, косясь на него.
— Пожалуйста, ответь ему, Анита. — Попросил он меня.
— Ладно. — Я подсчитала в уме. — Двое.
— Я насчитал больше. — Возразил Никки.
Я нахмурилась.
— Ашер и Ричард, все.
— Жан-Клод иногда присоединяется к вам с Ричардом или к вам с Ашером, так что он тоже считается.
— Ладно, трое.
Никки посмотрел на меня так, как будто я что-то упускаю.
— Что? — Не поняла я.
— Я была с тобой, когда ты занималась сексом с другими партнерами, и ты не особо-то занимаешься вальникой. — Сказала Эйнжел.
— Занимаюсь. — Возразила я на полном серьезе.
— Не так часто. — Заметила она.
Я пожала плечами.
— Не знаю, что на это сказать.
— То, что происходит у нас, вероятно, ближе всего к ванильному сексу для Аниты. — Произнес Эдуард.
Опять же, Олаф понятия не имел, что Эдуард врет напропалую. Но как только он это сказал, я едва не поежилась от смущения, что, вероятно, и скрыло запах лжи. Я была так смущена, что это перекрывало всю верльвиную чуйку Олафа.
— Аните нравится достаточно грубый секс, чтобы делать меня счастливым. — Заметил Никки.
— Значит, когда я предложил ей обычный ванильный секс, это было не то, что ее интересует? — Уточнил Олаф.
— Обычно нет. — Согласился Никки.
— Грубый секс с играми на грани мне нужен не каждую ночь. — Возразила я.
— Нет, не каждую. — Сказал Никки. — Как раз поэтому я не единственный твой любовник. В твоей жизни есть другие люди для удовлетворения тех нужд, которые мне не подходят.
— Это одна их самых крутых вещей в полиамории. — Заметила я.
— Полностью согласна. — Поддакнула Эйнжел. — В смысле, иногда мне нравится грубо, но не так, как это нравится Аните.
— Эдуард, мне нужна твоя помощь, чтобы провести здесь некую черту, потому что я заебалась углубляться в детали перед такой толпой.
— Не обращайте на нас внимания. — Бросил Кастер. — Я нахожу этот разговор крайне познавательным.
Я уставилась на него. Он рассмеялся.
— Хватит, Пуд. — Приструнил его Миллиган.
Кастер вскинул руки, как будто сожалел о своем поведении.