— Может оно и так, Мюриэль, но пока мы не разберемся с бумажками, встань-ка как полагается.
— Прошу прощения?
— Он хочет, чтобы вы встали к стене и прижали к ней ладони. — Объяснила я.
— Прошу прощения? — Повторила она крайне оскорбленным тоном.
Я помогла ей встать к стене и пнула ее по ногам, чтобы она расставила их пошире. Она чуть не рухнула на колени из-за того, что была на шпильках. Как только Мюриэль поняла, что мы действительно будем обыскивать их с Тоддом, она попыталась позвать Дюка, но он остался стоять рядом с ее мужем, оставив меня разбираться с женщиной-вамп. Ньюман держался поблизости, чтобы оказать мне поддержку в случае чего, или же он думал, что Мюриэль предложит ему обыскать ее. А может, он просто боялся, что я буду слишком груба с ней. Она продолжала втирать мне о том, какая она крутая и важная, про свою семью, и как я пожалею о том, что делаю. Она все время пыталась отстраниться от стены и развернуться ко мне лицом, пока я не пришпилила ее к ней локтем, вдавив его в болевую точку на спине и пригрозив ей наручниками. Она позвала на помощь, так что Ньюман помог держать ее, пока я снимала наручники со своего ремня. Я могла бы удерживать ее и без посторонней помощи, но для этого мне пришлось бы опрокинуть ее на пол, что было бы чрезвычайно грубо по отношению к миссис Маршан-Бабингтон. Наручники приятно щелкнули на ее запястьях, как только я нашла подходящий для них размер. У Мюриэль были весьма тонкие руки для человека такого роста. Она буквально заорала, когда мы с Ньюманом вдвоем прижали ее к стене, и попыталась отдавить мою ногу своей шпилькой, но я увернулась. Ньюман этого делать не стал, но ничего серьезного она ему не сделала. Она боролась как девчонка. Да и наручники мои были созданы для сверхъестественных ребят, так что никуда она не денется.
11
В кармане у Тодда Бабингтона оказался спрей против вервольфов. Несмотря на название, эта штука срабатывала против любых оборотней. Этакий суровый двоюродный брат перцового баллончика. На рынке он появился недавно, потому что несколько человек умерли в попытке защититься от оборотня с помощью обычного перцового баллончика. Людям это не понравилось, они разозлились и придумали вот такую штуку, чтобы заполнить пробел. Эдуард экспериментировал с таким баллончиком и сказал, что пользоваться этой херней в помещении слишком опасно, если, конечно, сперва не надеть противогаз. И это мнение человека, который взял огнемет и спалил дом, в котором мы находились, чтобы уничтожить группу вампиров.
— Зачем тебе эта штука, Тодд? — Поинтересовался Ледук.
Тодд бросил взгляд на свою жену и ответил:
— Я не хотел возвращаться сюда без защиты.
— Какой же ты кретин. Тебе не нужно защищаться. — Сказала Мюриэль.
— Рэя убило верживотное.
— Они его заперли. Он больше никому не сможет навредить. — Ответила она.
— Бобби любил Рэя, как собственного отца, Мюриэль. Не думаю, что он бы так поступил.
— Ты всегда был таким сентиментальным, когда речь заходит об этом мальчишке.
— Нам следовало забрать его к себе, когда твоя сестра и ее муж умерли. Тогда у него было бы два родителя, и он бы никогда не поехал в сафари после выпуска.
— По-твоему, это мы виноваты, что на Бобби напали в Африке?
— Нет. — Ответил он, но в его голосе была злоба, а в глазах мелькнула неуверенность.
— Хорошо. Мне показалось, что ты обвиняешь нас в том, что Рэй подверг мальчишку опасности, организовав эту поездку.
— Не нас. — Ответил он, и всего на секунду его ненависть проступила во взгляде.
Я стояла рядом с Мюриэль, придерживая ее за руку. Интересно, она заметила как поменялись его глаза?
— Меня? Ты винишь в этом меня?
— Да. — Сказал он четко и уверенно.
— Нечего вешать на меня вину за то, что у нас нет своих собственных детей. Это ведь твоя сперма не работает.
Тодд вздрогнул, словно она его ударила. Он сжался от этих слов, как если бы получил удар в живот — может, для него это так и ощущалось. То, что она сказала, было в числе тех запретных фраз, которые никогда не следует бросать в лицо партнеру во время ссоры. У каждой пары есть список вещей, которые нельзя говорить на эмоциях, потому что если ты это сделаешь, то обратно уже не вернешь, а вред причинишь немалый. Некоторые слова, даже правдивые, рушат отношения.
Мюриэль выглядела так, словно абсолютно не жалела о том, что сказала. Она казалась победительницей, как если бы за ней осталось последнее слово — в сущности, так оно и было. Искра злости и вызова была потушена, и Тодд вновь превратился в ее хнычущего мальчишку.