Он задумчиво смотрит на меня в ответ, и мы, кажется, минуту смотрим друг
на друга не отрываясь, пока мой нос поглощает чертовски дразнящий запах
его парфюма.
Его губы дергаются в кривой улыбке, и с моих мозгов слетает розовая пыль.
— Ты что… — говорит, сделав шумный выдох. — С деревьями
обнималась?
— Эм-м-м… — пытаюсь отвести глаза от его губ. — Чего?
Опустив глаза, смотрю на его шею и выступающий кадык.
В животе странный трепет, от которого краснею.
Проведя по лицу рукой, он кивает на мою шубу.
Посмотрев вниз, вижу елочные иголки, застрявшие в лохматом ворсе.
— Эм-м-м… — начинаю выбирать их оттуда. — Да… и с камнями
разговаривала.
— Надо же, — тихо отзывается он. — И что они говорят? Когда наступит
глобальное потепление?
— Не на этой неделе, — успокаиваю , продолжая доставать иголки.
— Ну, Слава Богу.
Замираю, потому что его рука вдруг оказывается перед моим носом и
начинает помогать. Длинные пальцы проворно дергают иголки, а я смотрю
на мелькающее перед глазами запястье, которое украшают дорогущие
часы с пластинчатым ободком.
— Как нога?
Поднимаю на него глаза.
Опустив руку, смотрит на меня исподлобья и чешет колючий подбородок.
— Ну… — смотрю на свои ноги. — Как видите.
— Тебе не рано-то в спорт зал?
— Я собираюсь поплавать, — пожимаю плечом.
— А, — тянет он. — Ну, супер. Вариант сто из ста, чтобы поврежденную
мышцу свело.
— Выкарабкаюсь, — пытаюсь звучать непринужденно.
— Не стоит, — говорит медленно, постукивая пальцами по стойке. — Это
больно и неприятно.
— Больно и неприятно рожать, — просвещаю его миролюбиво. — Все
остальное цветочки.
— Я бы поспорил.
Сглотнув, смотрю в его глаза.
На его лице спокойствие и вежливая улыбка, а у меня к горлу подскочило
сердце.
От волнения сжимаю в кулаки руки и, откашлявшись, с очень
неубедительным вызовом бросаю:
— Звучит… заманчиво…
Кажется, воздух остановился и все звуки смолкли, пока жду его ответа.
Боясь смотреть куда-то еще, смотрю на верхнюю пуговицу его рубашки.
Щеки пылают. И уши тоже…
Он молчит целую вечность. Молчит и тихо дышит надо мной. Мои глаза
скатываются вниз по его груди. Между расстегнутых пол его пальто считаю
белые пуговицы рубашки, пока не добираюсь до ремня брюк и ширинки…
Резко отвернувшись, смотрю в окно во всю стену, за которым мигают
гирлянды.
— Если выживешь, жду тебя на улице через час.
До боли закусив губу, пропускаю через себя волну паники.
Продолжая смотреть в окно, краем глаза вижу, как он подхватывает с пола
собственную сумку.
— Можно мне тридцать шестой, если не сложно? — обращается он к
администратору, пока я пытаюсь реанимировать все свои системы.
— Конечно, — отзывается та, и о стойку звякают ключи от тридцать шестого
шкафчика.
Нахожу в себе силы повернуть голову, только когда его шаги стихают.
Администратор смотрит на меня с нескрываемым скепсисом, от которого
щеки загораются еще ярче. Выхватив из ее руки свой номерок, уношусь в
противоположную сторону, туда, куда велит указатель “Женская
раздевалка”.
Глава 10. Люба
Что я творю?!
Снова и снова провожу расческой по волосам и смотрю в свое отражение, не забывая опять и опять смотреть на круглые настенные часы.
Сердце скачет галопом и руки потряхивает.
У меня еще целых тридцать минут. Целых полчаса на то, чтобы одуматься!
Я уже все решила, иначе не выскочила бы из бассейна, как ошпаренная.
Трусливая!
— Можно?
Вздрогнув, уступаю место у зеркала высокой пухлогубой брюнетке в черно-белом костюме для фитнеса.
Она неторопливо красит губы прозрачным блеском, а я понимаю, что уже
видела ее раньше, только тогда на ней были соболя, стоимостью с мою
квартиру. А еще она развешана по всему городу на рекламных баннерах
городского ТВ-канала. С микрофоном и такой себе супер-позитивной
улыбкой, именно поэтому я узнала ее не сразу. Потому что та улыбка у нее
явно фотошопленная, в жизни эта женщина выглядит настоящей
хладнокровной сукой. Кажется, именно это мужчинам в женщинах и
нравится. Судя по тому, как мой дипломный руководитель пожирал ее
глазами в том парке два дня назад.
Это отрезвляет еще больше.
Они ходят в один спортзал. В привилегированный.
Они… любовники?
Ну разумеется, не чай же они вместе пьют.
Подлетев к своему шкафчику, бросаю взгляд на обтянутую черно-белыми