Скотина все-таки... Пошел он! Реально задрало мучиться!
– Все, Эдь, хватит, – поднимаюсь, вынуждая его закончить. – К морю идем, – вскакиваю в шлепки и машинально цепляю друга за руку. – Янке позвони, чтобы спустилась тоже, – командую на ходу.
Огибаем бассейн со стороны террасы. В этот же момент Даня с Сашкой выходят из-под укрытия, чтобы покурить, не травя Лизку. Вроде у нее прошел тот жуткий токсикоз, из-за которого она первые недели под капельницами в больнице лежала, но Артем все равно всех гоняет. Одно время даже духами пользоваться запрещал.
Я не собираюсь на него смотреть. Но… Аккурат, когда прохожу мимо, Шатохин закидывает свои Прада на лоб и, черт возьми, словно магнитом меня притягивает. Встречаемся взглядами, и мою грудь осыпает жгучими искрами.
У него на лице ни один мускул не дрогнет, вечный покерфейс. Легко ему, хорошо, весело, свободно и беззаботно. Меня же от эмоций буквально разрывает.
Ух, гад! Сил моих нет! И никакого терпения!
– Рина, не гуляйте долго. Скоро обед! – кричит мама с террасы.
– Не хочу, мам… Я худею!
– С ума сошла?! Не выдумывай, давай. Чтобы в два были дома, как штыки.
– Окей, – вздыхаю уныло.
И резковато дергаю Эдика за руку. Ускоряясь, тащу его за собой.
– Чего ты такая нервная сегодня? – спрашивает он, когда уже к морю подходим.
– Достало все, – цежу сквозь зубы. – Снова полный дом людей! Не протолкнуться! И вообще… – бросив фразу на старте, бурно перевожу дыхание. – Прыгнем?
– В смысле?
– С пирса, Эдь.
– Тебе же брат не разрешает…
– Ой, ну и подумаешь! – тотчас взрываюсь я. – Как он, интересно, узнает? Носится со своей Лизой, так пусть и носится!
Решительным шагом направляюсь к бетонному сооружению.
– Не надо, Рин… Ну ты чего? Рина? – блеет Эдик вслед.
С каждым словом все хуже его слышно. Он-то оторопел и стоит столбом. Я набираю скорость. Страшновато, конечно. Но дури во мне в этот момент гораздо больше, чем страха.
Я в отчаянии. Я в гневе. Я горю.
Сердце неистово грохочет. Распирает, душит, обжигает, оглушает… Замираю на самом краю пирса. Всматриваюсь в бурлящие пенными волнами воды.
– Марина!
Реагирую на оклик, только потому что ушам своим не верю.
Что он здесь делает? Зачем следом шел?
Злость и обида окончательно высвобождаются из тонкой пленкообразной оболочки, внутри которой я пыталась их держать. Закипая, стискиваю ладони в кулаки.
– Стой на месте! – приказывает на бегу.
Мотнув головой, отворачиваюсь. Делаю глубокий вдох и, шагнув вперед, прыгаю. Зажмуриваюсь изо всех сил, но едва проваливаюсь в морскую бездну, глаза в панике распахиваются. Лихорадочно машу руками, пытаюсь оттолкнуться, но ничего толком не получается. Даже после того, как я слегка продвигаюсь, вода не заканчивается. Внутри меня зарождается паника. Осознаю, что ей поддаваться нельзя. Но душа и сердце не спрашивают.
Мне страшно. Мне адово страшно.
Бью руками, расталкиваю морскую толщу, изо всех сил сражаюсь… И понимаю, что этого недостаточно.
Не справлюсь. Не выплыву. Погибну.
Боже… Мамочка…
Вздрагиваю и инстинктивно сжимаюсь, когда вдруг ощущаю на своем теле чьи-то руки. Отбиваясь, сопротивляюсь уже человеку. Но он крепко притискивает меня к себе и стремительно выносит нас на поверхность. За те последние секунды, что длится этот путь, у меня возникает одно-единственное ощущение: инфаркт близко.
Даже не знаю, что в моем возрасте трагичнее… Утопиться или умереть от сердечного приступа?
Благо, что первого, что второго удается избежать. Только какой ценой?!
– Совсем идиотка? – рявкает мне в лицо Шатохин, агрессивно разбрызгиваясь каплями воды, которая летит с его лица и торчащих волос. Они, черт возьми, даже влаге не поддаются. – Зачем ты это сделала?! Дура!
– Сам ты дурак! Баран, сволочь, козел… Ненавижу!!! – выкрикиваю на эмоциях в ответ.
Пытаюсь от него оттолкнуться, чтобы уплыть к выходу из моря. С этим я бы точно справилась! Но Даня, похоже, считает иначе. Притискивает к себе так крепко, что у меня невольно заплетаются ноги. Они оказываются то у него между бедер, то вообще в обхват его торса идут.
– Не дергайся, – рычит он, когда стучу по его плечам кулаками. – Утопишься, идиотка!
– Да хоть и утоплюсь! Нельзя, что ли?! Ха!
– Марина! Замри, сказал!
– Нет! Пока ты меня не отпустишь, не замру… – хриплю, не замечая, как из глаз просачиваются слезы. – Ты мне противен, ясно?! Лучше утопиться, чем терпеть твои прикосновения!
Знал бы кто, как велика моя ложь… Колотит меня вовсе не от омерзения.