В конце концов, мама одобрила его, и нам пообещали доставить все наряды завтра.
— А зачем мне все, мам? — несколько растерянно спросила я, чтобы сотрудница салона не слышала.
— Чтобы было, — откликнулась она. — Ты довольна, дочка?
— Довольна, — улыбнулась я и зевнула. — Теперь домой?
Спать хотелось ужасно. Глаза буквально слипались. Но мама покачала головой.
— Нет, милая. У нас встреча с Костей, — виновато улыбнулась она. — В ресторане на последнем этаже. И Костя нас уже ждет — пока ты переодевалась, он мне позвонил. Так что отказы не принимаются! Ресторан превосходный, а вид такой, что просто закачаешься! Тебе понравится, Ярослава. Правда понравится!
Пришлось соглашаться — а разве я могла поступить иначе? Мы оказались в холле с огромным количеством лифтов, сели в один из них и стремительно помчались наверх. Ресторан «Имперский» действительно находился на последнем этаже и по уровню пафоса мог перещеголять «Симфонию». Нас встретили и повели в один из залов с большими окнами, за которыми был виден город с высоты птичьего полета. Костя не изменил себе — снова арендовал весь ресторан и дожидался нас за большим круглым столом рядом с окном. Но он был не один. Рядом сидел Игнат, который, заметив нас, поднял голову. Наши взгляды снова встретились.
Что ж, привет, дорогой сводный братик.
Глава 25. Вторая попытка
Костя встретил нас с улыбками и, разумеется, встал — он не был лишен манер, в отличие от своего сына, который даже не шелохнулся. Просто смотрел на меня так презрительно, словно я что-то украла у него. Захотелось снова показать ему средний палец, но я сдержалась. Перед мамой и Костей я буду хорошей девочкой. Не стану зачинщицей конфликта.
— Ты, как всегда, прекрасна, — сказал Костя, обняв маму, а она поцеловала его в щеку и ответила:
— А ты, как всегда, великолепен. Ну признайся уже, тебе костюмы подбирает стилист? — И мама ткнула его в бок, заставив рассмеяться.
Надо сказать, Костя выглядел отлично: светлая рубашка, благородного антрацитового цвета костюм без галстука, идеально начищенные ботинки. Игнат, как и отец, был в рубашке навыпуск — только черной, и я вдруг почувствовала себя неуютно: все были одеты подобающе, кроме меня. А я — в обычных джинсах, футболке и кедах, с рюкзаком за плечами. Почему-то вдруг вспомнилась пепельная блондинка, с которой Игнат целовался сегодня. Она бы наверняка в этом шикарном месте выглядела нарядной и сексуальной.
— Ярослава! — обрадовался Костя. — Рад тебя видеть!
— Я тоже рада, — сдержанно улыбнулась я.
Мне нравилось, что он не лезет ко мне с объятиями, пытаясь подчеркнуть свое расположение — это бы меня точно оттолкнуло. Костя держал расстояние между нами, словно понимая, что пока еще мы чужие люди, и единственная тонкая нить, которая связывает нас, это моя мама. Он не навязывался, и это был его большой плюс.
— Мам, ты бы сказала, и я бы надела платье, — повернулась я к маме, а то лишь обняла меня и поцеловала в висок.
Костя галантно отодвинул передо мной и мамой стулья, чтобы помочь сесть, затем занял свое место напротив рядом с сыном, который теперь уставился в телефон с таким видом, словно никого рядом больше не было. Отец наверняка притащил его сюда насильно. Заставил, а теперь Игнат злился.
— Поздороваться не хочешь? — спросил его Костя, явно пытаясь скрыть раздражение. Поведение сына явно ему не нравилось.
— Добрый вечер, — не поднимая глаз от экрана, сказал Игнат. Голос его был приглушенным.
— Здравствуй, Игнат, — несмело улыбнулась мама, словно ожидая от него подвоха, но, слава богу, он промолчал. Зато мама склонилась ко мне и тихо сказала, сведя брови к переносице:
— Поздоровайся, Яра. Некрасиво.
Я едва не закатила глаза, но взяла себя в руки и небрежно сказала:
— Привет, Игнат.
Все так же не отрывая глаз от телефона, он отсалютовал мне ладонью. А после встал и, на ходу отвечая на звонок, вышел из-за стола. Единственное, что я слышала, было:
— Слушаю, детка.
Наверняка звонит та девчонка… Перед глазами промелькнула картина их поцелуя, и я снова разозлилась.
Ревность? Нет, не ревность! Просто он меня бесит!
— Никаких манер, — покачал головой Костя.
— Милый, ты слишком много требуешь от мальчика, — улыбнулась мама. — Он подросток, а это время бунта против системы.
Я недовольно на нее посмотрела. Время бунта? Да нет, мам, он просто редкостный придурок. Все просто.
— Какой он еще подросток? Уже здоровенный лоб, — поморщился Костя. — В зале жмет больше, чем я. На нем пахать и пахать, а я все жалею. Оплачиваю каждый каприз.
— Это твой единственный сын. Разве ты можешь иначе? — сказала мама.
— Единственный, — задумчиво повторил Костя, взгляд которого вдруг устремился в небо. — Единственный, ты права. Что ж, девочки! Давайте смотреть меню — выбирайте то, что захочется! Кухня сегодня в нашем распоряжении, и они сделают все, что вы захотите. Кстати, шеф-повар здесь француз, рекомендую. — Откуда ты знаешь? — удивилась мама, листая меню.
— Разве владелец не может не знать, кто у него работает? — по-доброму усмехнулся Костя.
— Это твой ресторан? — выдохнула мама.
— Не только он. Я один из инвесторов. Вложился в строительство «Юпитера», — ответил мужичина так обыденно, словно речь шла не о небоскребе, а обычном частном доме.
— Костя, ты меня удивляешь каждый день, — призналась мама.
— Ты меня тоже, Лена, — тепло ответил Костя.
Они так нежно смотрели друг на друга, что мне на мгновение захотелось встать и уйти следом за Елецким, чтобы оставить их наедине. Да, они были взрослыми людьми, каждый из которых имел свой опыт за плечами, но между ними чувствовалась химия. Меня это немного смущало — я чувствовала себя лишней. И радовало — мне хотелось счастья маме.
Игнат вернулся спустя несколько минут, разрушив атмосферу романтичности между мамой и Костей. С недовольным лицом сел на свое место. И сразу уставился в телефон.
— Я рад, что сегодня нам всем удалось встретиться в этом месте, — начал Костя. — Мы с Леной прекрасно понимаем, что для вас, наших детей, свадьба стала неожиданностью. Обрести во взрослом сознательном возрасте дополнительную родню непросто, особенно если это отчим или мачеха. Но мы любим друг друга и хотим быть вместе. И хотим, чтобы вы тоже были счастливы. Вы навсегда останетесь для нас нашими детьми, что бы ни случилось. И я хочу, чтобы вы оба это знали. А еще хочу, чтобы Игнат сказал несколько слов по поводу своего поведения на нашей прошлой встрече.
Костя замолчал, передавая слово сыну, который, кажется, побледнел.
— Извините за ту сцену, — сквозь зубы произнес Игнат.
Такие себе извинения, явно из-под палки, но мама вымученно улыбнулась. Ей не хотелось конфликта.
— Все хорошо, Игнат, — примирительно сказала она. — Я все понимаю. Ни в коем случае не посягаю на роль твоей мамы. Но хочу, чтобы между нами были хорошие отношения. Я всегда помогу тебе, чем смогу.
Больше Елецкий ничего не сказал. Зато раздался голос его отца — Костя обращался ко мне.
— Ярослава, а ты принимаешь извинения моего сына?
Хотелось сказать — нет. Но я не могла, и просто кивнула головой, хотя была уверена, что он не считает себя виноватым. Мы с мамой остаемся для него все теми же мразями, которые разрушили его жизнь.
— Вот и славно, — хлопнул в ладони Костя и жестом подозвал официанта.
— Как проходит подготовка к свадьбе? Все хорошо? — спросил Костя, когда принявший заказ официант с безупречными манерами удалился.
— Все просто замечательно! Я удивлена, что все проходит гладко! — воскликнула мама. — Но свадебный координатор и ребята из агентства очень стараются! Сегодня я утверждала украшения в зале и цветы, а потом забрал Яру и мы поехали забирать ее платья. Она будет настоящей принцессой.
— Не сомневаюсь, — кивнул Костя. — У королевы не может быть иной дочери.
Услышав это, Игнат тихо усмехнулся, словно слова отца показались ему смешными. Я недобро на него взглянула, зная, что он думает о маме и обо мне. И зачем только вообще пришел сюда?
— Ярослава, каждый раз, когда я тебя вижу, понимаю, как же сильно ты похожа на мать. Такая же красивая. Должно быть, у тебя нет отбоя от парней? — весело спросил Костя.
Я неопределенно пожала плечами. Эту тему обсуждать не хотелось.
А Елецкий снова позволил себе гадкую ухмылку. Словно сомневался, что я вообще могу нравится парням. Это вывело меня из себя.
— Яра пока что сосредоточена на учебе, — вместо меня ответила мама и коснулась моих распущенных волос. — Она очень серьезная девочка, и я часто ругаю себя за то, что воспитала ее именно так — на первом месте учеба, а на втором все остальное. Она даже…
Наверное, мама хотела добавить что-нибудь в духе: «Она даже ни с кем не встречалась», но я перебила ее.
— У меня есть парень, — спокойно сказала я и отпила из бокала прохладную воду.
Игнат вдруг поднял глаза и снова наши взгляды встретились. Теперь в нем не было насмешки. Скорее… Удивление?
— Парень? Почему я ничего о нем не знаю? — переспросила мама удивленно.
Я понимала ее удивление — никогда в жизни она не слышала от меня, что мне хотя бы кто-то нравился! А тут целый парень!
— Мам, я же не могу рассказывать тебе все, — твердо ответила я, глядя на Игната и только потом поняла, что снова сказала неправду. И снова из-за него.
От осознания этого стало противно. Зачем я это делаю? Чтобы казаться лучше? Чтобы этот человек не смотрел на меня, как на мусор?
— И какой же у тебя парень? — заинтересовалась мама. — Рассказывай!
— Сейчас не самое время, — нахмурилась я.
— Главное — чтобы был достойным, — добродушно заметил Костя. — И смелым — я больше всего ценю в мужчинах смелость. Игнат, а ты какое качество считаешь важным?
Он обратился к сыну из вежливости — хотел втянуть его в разговор. И тот неожиданно ответил.
— Главное, чтобы он был существующий, — насмешливо сказал Игнат, и мне стало не по себе — он словно понял, что я солгала.
— В плане? — не понял Костя.
— Кому надо, тот поймет, — отмахнулся Игнат.
— Согласна, — вдруг сказала я. — Что человек должен быть достойным. А то так часто попадаются отбросы, которые хотят от девушки лишь одного.
Елецкий понял, что это был огород в его камень и переменился в лице, но ничего больше не сказал и молчал весь остаток ужина. Даже к еде не притронулся, словно ему было противно есть с нами. Когда Костя спросил его, почему он не ест, Игнат ответил, что не голоден.
Небо темнело — отсюда, с последнего этажа башни было видно, как закатывается за изломанные линии домов солнце, озарив небо золотом и охрой. С востока наползали темные тучи — предвестники ночи, и, хотя сейчас небо казалось прекрасным, я знала — закат скоро потухнет, и яркие краски растворятся в сумерках. В закате есть не только очарование, но и горечь — глядя на него, понимаешь, как скоротечно время, и как быстро все заканчивается.
Я смотрела на небо, пока мама и Костя танцевали под неспешную романтическую музыку — он пригласил ее, и она не смогла отказать. За столом мы остались вдвоем: я и Елецкий. Находится рядом с ним было ужасно странно — словно ничего и не происходило между нами. Он не обращал на меня внимания. А я делала вид, что сижу за столом одна, и переписывалась со Стешей.
Наигранно — вот как все было.
Сидеть за столом мне надоело, и я, встав, подошла к панорамному окну, с которого открывался шикарный вид на город, крыши домов которого золотили последние лучи солнца. Хотела снять несколько видео для Стеши, которая, как оказалось, мечтала попасть в этот ресторан — слишком много о нем писали, но по понятным причинам не могла.
— И когда у тебя появился парень? — услышала я голос рядом с собой.
Повернула голову и увидела Игната. Он тоже подошел к окну и смотрел на закат, засунув руки в карманы. Мой взгляд невольно остановился на расстегнутом вороте его рубашки — на мгновение подумалось, что это выглядит сексуально.
— Какая тебе разница? — спокойно спросила я.
— Мне просто любопытно. Так давно? — продолжал Игнат.
— Давно.
— Значит, когда мы веселились в библиотеке, он уже был, — с каким-то странным удовлетворением отметил Елецкий. — Получается, ты ему изменила.
Меня прошиб озноб. Да может он заткнуться или нет?!
— Не припомню, чтобы мы с тобой спали.
Игнат приблизился ко мне — и теперь касался моего предплечья своим, заставляя нервничать.
— Зато я отлично помню, как ты меня хотела. Да ладно тебе, — зашептал он, — ты ведь реально хотела. Твой парень тебя не удовлетворяет?
— Иди к черту, — все так же спокойно сообщила я, но, боже, как тяжело было оставаться спокойной.
А он все не унимался. Не мог остановиться!
— Если есть проблемы, обращайся. Помогу разнообразить сексуальную жизнь. Я знаю, как заставить девочку кайфовать.
Я повернулась к нему, и Игнат, облизав губы, подмигнул мне, явно давая понять, каким образом он доставляет удовольствие. Он хотел заставить меня смутиться, и у него это вышло. Но в одном Елецкий просчитался — я могла держать эмоции под контролем. По крайней мере, сейчас.
— С этой задачей справится и мой парень, — ответила я ему. — Прибереги силы для своей очередной девушки. И береги язык, малыш, если не получается заставить девочек получить удовольствие другим способом.
Вложив в свой взгляд максимум ехидства, я выразительно скользнула взглядом от его пояса ниже — к ширинке.
— Надеюсь, у маленького Игнатика все хорошо. А то непорядок, что основная функция лежит не на нем. Надеюсь, он не показывает пол шестого.
«У него на пол шестого» было любимой шуткой Оксаны, и она всегда казалась мне идиотской, а теперь, надо же, я сама ее произнесла.
Елецкий расхохотался. Но тут же резко замолчал и, не отрывая от меня взгляда, хрипло сказал:
— Хочешь, проверим? Узнаешь, что у меня работает лучше: язык или член.
— Лучше бы голова, — сказала я. — Знаешь, женщины считают, что самая сексуальная часть тела мужчины — мозг.
Он не нашелся, что ответить мне. Просто сказал:
— Еще одно доказательство, что ты такая же, как мать.