Орсина ничего не сказала, лишь слегка поцеловала его в губы. Этого Лео не ожидал.
— Вас, наверное, удивляет мой выбор мужа? — спросила Орсина, взяв себя в руки.
— Я никого не сужу. Уверен, ваш муж — человек многих достоинств.
— Из которых он пока не явил ни одного.
— Я этого не говорил.
— Довольно. Муж мне подходит, он даже по-своему, по-английски, очарователен. К тому же он дал мне шанс уйти от всего этого.
Лео не совсем понял, что Орсина имеет в виду.
— О, есть детали, о которых вы не знаете, но уехать отсюда — из Италии, от семьи — было просто замечательно. Люблю ли я своего мужа? Нет. Но я верна ему и стараюсь быть нежной. Верен ли мне супруг? Об этом я Найджела не спрашиваю. Такое у нас с ним дружеское соглашение. И оно работает. А теперь, — произнесла Орсина вновь изменившимся голосом и с таким выражением, что Лео приготовился к новой вспышке эмоций, — скажите: если я вас сейчас поцелую, будет ли это с вашей, профессор, — я правильно к вам обращаюсь? — стороны неэтично? Или хуже? Вы нарушите обет? Станете прелюбодеем?
Лео не успел ответить, потому что в следующую секунду Орсина уже целовала его. Он отвечал на ее поцелуи, чувствуя сладость губ девушки и соленый привкус ее слез. Высвободившись из объятий Лео, Орсина обеими ладонями закрыла лицо, расплакалась и почти сразу же рассмеялась. Вернувшись в объятия к Лео, она целовала его с неведомой доселе страстью. Он крепко прижимал к себе девушку, вдыхая ее аромат, наслаждаясь моментом, о котором столько мечтал…
— Я могла быть твоей, дурачок! Мне плевать на богатство. Ты мог увезти меня, избавить от этого груза. Мы бы уехали в Аргентину, в Австралию… куда угодно. Начали бы жить заново.
— Прости, я не понимал. Если бы…
— Молчи, молчи.
Она вновь поцеловала его, надолго прильнув губами к его губам, словно пытаясь вдохнуть жизнь в них обоих. Отстранившись от Лео, Орсина поспешила назад, в усадьбу.
Лео остался один, переполняемый чувствами.
Лео предупредил Думитру, что к ужину не выйдет, и неверной походкой отправился к себе в комнату.
Болван… Какой же он был глупец, когда отказался от своего счастья с Орсиной! Нет, надо что-то придумать, иначе так недолго и с ума сойти. Лео чувствовал, что готов броситься в спальню к Орсине и заниматься с ней любовью ночь напролет — страстно и ad infinitum.[12]
Лео ограждал себя от жестоких ударов судьбы тем, что запретил себе жить. Мудро? Вряд ли. Смело? Нет, нисколько. Если б он прочел то письмо…
На следующее утро за завтраком случилось то, чего он боялся: они с Орсиной оказались одни за столом. Девушка листала газету; ее волосы купались в потоке солнечного света, льющегося через окно. Оторвавшись от чтения, Орсина взволнованно сказала:
— Доброе утро, Лео. Ужасные новости: при взрыве погиб пятьсот тридцать один человек, еще больше ранено. От собора остались руины. Весь мир потрясен.
— Да, трагедия просто чудовищна, — прокомментировал Лео, однако ему показалось, что Орсина, говоря о теракте, пытается ослабить возникшее напряжение.
— Собираешься заняться исследованиями для своей книги? — нежно произнесла она, когда Лео сел за стол.
Выбор слов и сестринская улыбка говорили о многом: Лео не стоило опасаться — аристократическая сдержанность Орсины взяла верх над эмоциями. Время сожалений прошло. Однако для Лео Орсина оставалась все такой же прекрасной.
— Хотелось бы, но утром позвонил коллега из Вашингтона. Он готов вернуться к нашему совместному проекту, над которым мы вместе периодически работали. Так что, боюсь, завтра мне придется уехать.
— Завтра? Так скоро?
«Ну, — улыбнулся про себя Лео, — хочешь что-то сказать — говори, сейчас самое время…» Пожалуй, Орсина спросила из вежливости. Лео заметил, что отчужденность в ее голосе нисколько его не смущает.
— Что ж, — продолжила Орсина, — будем по тебе скучать. Надеюсь, это первый из многих визитов, которыми ты осчастливишь нас: приезжай сюда или к нам во Францию. Ты всегда будешь желанным гостем.
«Значит, вот какую игру она повела, — думал Лео, укладывая чемодан. — Хочет знать, вернусь ли я снова. Пусть, я в ее распоряжении. Как говорят в Венеции: Comandi![13]»
Естественно, Лео никто не звонил. Орсина обо всем догадалась, но не стала его удерживать. Мудрая женщина, она понимала: они оба пережили сильное потрясение, и самое лучшее сейчас — это отгородиться друг от друга океаном.
После ленча Лео покинул усадьбу. Найджел на рычащем «феррари» отвез его на железнодорожный вокзал. Барон весьма формально пожелал Лео arrivederci,[14] а сестры поцеловали гостя в щеки, при этом Анжела обняла Лео крепче, чем Орсина.