Ясного ответа гадание не дало, однако точно указало на палаццо Ривьера. По словам Орсины, книга была тесно связана с дворцом. А если задать конкретный вопрос: «Где Орсина?»
Упавшая книга раскрылась на странице с уже знакомой криптограммой «menstruum», полученной из фразы: «MENsura STRUcturae Verae Magiae». «Мера построения истинной магии» или «Мера истинной магии построения».
Лео «измерил построение», рыская по комнатам, ища среди них тайную. Пещера Меркурия была у всех на виду, в нее мог войти кто и когда угодно. «А что касается изначального значения слова, — подумал Лео, — разве сам он не истекал кровью?»
Главу Чезаре завершал в присущей ему манере продавца тайн:
Когда менструальная кровь надежно укрыта в утробе и приготовлена Природой, дабы питать плод, герой, если нужно, найдет тайное и безопасное место путем должных вычислений. Coli umbras inaccessas.
Последнюю фразу перевести можно было по-разному: «поклоняться», «часто посещать», «взращивать или обитать в недоступных тенях». В контексте она звучала многообещающе, но при расшифровке предлагала лишь «Columbina» — от Coli umbras inaccessas. Бессмыслица. Где тут смысл? Каково значение слова? Разве что «подобный голубю» или «голубиного цвета». О чем это говорит?
Приуныв, Лео отложил книгу. Скоро ужин. Наверное, следует присоединиться к монахам на вечернем богослужении, медитации и молитве.
Организм наполнился силой, и Лео ощущал срочную необходимость действовать, смешанную с отчаянием. Может, молитвы помогут на время притупить мысли о безысходности?
ГЛАВА 18
«Я не ведаю, как именуют твои мудрецы того, кто чересчур охотно подчиняется велению сердца, потому что он не герой; но тогда, может быть, трус?»
Лео знал наизусть много отрывков из «Последних писем Якопо Ортиса» Фосколо, и этот казался наиболее подходящим моменту. Мир, однако, не считал Лео ни героем, ни трусом — для общества он был преступником. Репортер «Иль газеттино ди Венециа» описал в статье странное происшествие в номере 331 отеля «Луна». Полиция, оказывается, уже давно разыскивает профессора Кавану, чтобы опросить его в связи с похищением Орсины Ривьера делла Мотта, но теперь его могут объявить в розыск по подозрению в убийстве.
На следующий день на это сообщение эхом отозвались «Коррьере делла сера» и «Ла репаблика», приукрасив материал и добавив фотографию Лео, скачанную с веб-сайта Джорджтаунского университета. Картинка была пятилетней давности, черно-белая и низкого разрешения. Лео погладил отросшую бороду, надеясь, что она послужит ему достаточной маскировкой. Монахи газет не читали; Джанкарло читал, однако связать Лео с мужчиной на снимке, очевидно, не догадался. Но мир снаружи следит за новостями с должным вниманием…
В «Иль газеттино ди Венециа» была опубликована статья подзаголовком «Взлеты и падения инспектора Гедины». Большей частью поведение инспектора в ходе двойного расследования подвергалось критике — в том числе его злоупотребление предварительным заключением, несмотря на то, что Гедина заручился поддержкой со стороны магистрата и судьи как в Больцано, так и в Вероне. Обвиняя его в нарушении гражданских прав, пресса вовсе не собиралась ломать копья из-за главного подозреваемого, мистера Макферсона. Внимание было привлечено к семерым ученикам барона, находящимся под стражей в Вероне на том слабом и гипотетическом основании, что они владели приемами борьбы и рукопашного боя; один из студентов, возможно, и убил Анжелу Ривьера делла Мотта, применив жестокую и коварную технику артериального удушения. Далее автор статьи цитировал римское право, церковное право, гражданское право и так далее.
Днем позже Лео с облегчением узнал, что веронский магистрат отменил предварительное заключение всех семерых студентов барона за неимением доказательств их причастности к убийству. Лео, несправедливо подозреваемый в нескольких преступлениях, сочувствовал молодым людям, виновным только в том, что они оказались рядом с усадьбой в ночь убийства. Впрочем, Гедина сомневался, что убийство было совершено именно там.
Об Орсине новостей не было. Лео думал о ней и днем, и ночью, готовый на все, лишь бы помочь ей. Что делать? Возможно, необходимо вспомнить события, известные лишь ему.
«Если Анжелу убил Эммануил, — размышлял Лео, — то он мог инсценировать похищение Орсины… Но барон собрал выкуп и лично поехал его отдавать… Зачем? Не могу поверить… Для чего нужно было похищать Орсину?»
Лео одернул себя. Да, барон ему никогда не нравился, а теперь выяснилось, какое он чудовище. Но нельзя поддаваться эмоциям. Могла ли Орсина узнать правду? Каким образом? Даже опытные детективы пребывали в растерянности… Во время последнего телефонного разговора она не говорила о подозрениях, ни на что не намекала. Зато подозрительны были намеки Марианны. Старая экономка сказала, что «барон хитер как лис», а самого Лео назвала «слепым как крот и глухим как пень».
Конечно же! Как Лео узнал об убийстве? Через книгу! У Орсины есть экземпляр. Барон лично вручил ей трактат и настоял на его изучении. Зная о даре Орсины, Эммануил, должно быть, опасался, что девушка обретет плоды Древа жизни, овладеет техникой прорицания и тогда увидит, как умерла Анжела.
Нет, все не так. Зачем похищать Орсину, когда достаточно избавиться от запретного тома? Кстати, книга исчезла — Орсина жаловалась на пропажу. Это лишний раз доказывало, что барон убил Анжелу, но одновременно освобождало его от подозрений в похищении Орсины. Зачем Эммануилу похищать книгу? Ее вполне могли перенести в другое место — например, Саманта со своей метелочкой, когда убиралась.
Лео тратил драгоценное время, блуждая в потемках. Сколько можно прятаться и бормотать молитвы среди миролюбивых монахов, отгородившихся от мирской суеты? Фосколо писал не о нем: Лео не был героем, он был трусом.
Следующий день принес неожиданные вести о Найджеле. «Иль соле 24 оре» опубликовала точную и аккуратную хронологию развития дела английского миллиардера. В первый же день после смерти Анжелы Ривьера делла Мотта инспектор Гедина отправился в усадьбу Ривьера, чтобы опросить родственников — ее дядю и сестру. Через несколько часов к инспектору присоединился агент Галлорини, который обыскал дом. У полиции не было ордера, но барон лично разрешил обыск, чтобы найти улики, могущие вывести на убийц его племянницы.
«Похоже на секретную информацию, — подумал Лео. — Наверное, у „Иль соле 24 оре“ имеется в полиции свой человек». Галлорини конфисковал компьютеры барона, множество коробок с документами: материалы лекций, переписка со знаменитыми учеными и философами, контракты прислуги… Конфисковали даже дневник горничной, который хранился у нее под матрасом.
Много времени ушло на то, чтобы разобраться в бумагах барона, — с этим Галлорини помогло справиться высшее образование: в свое время агент отказался от карьеры классициста. Письма не содержали в себе ничего противозаконного.
Дневник Саманты Галлорини прочел только после ее признания. Округлым детским почерком в нем была записана хроника интрижки с англичанином. Галлорини показал дневник инспектору и общественному магистрату. В дневнике были перечислены все встречи горничной с «синьором Макферсоном», расписывались разнообразные позиции, в которых горничная и подозреваемый предавались разврату. В роковую ночь парочка занималась сексом, перепробовав множество поз. Как только Макферсон вернулся к себе в спальню, Саманта сделала очередную запись, дрожа от возбуждения из-за секса, атмосферы тайны и щедрых подарков. Дневник конфисковали через полтора дня после этого, и запись оказалась последней. К дневнику больше никто не прикасался, и улика безоговорочно доказывала, что мистер Макферсон не мог убить Анжелу Ривьера делла Мотта — для этого он был слишком занят.
Магистрат, с неохотного согласия судьи, был вынужден освободить заключенного и принести — под давлением Алеманни — официальные извинения от имени суда Больцано. Оказавшись на свободе, мистер Макферсон приказал адвокату отозвать все иски против судей, суда, министра и министерства юстиции. Он глубоко стыдился своего поведения и желал, чтобы его имя поскорее исчезло со страниц официальных газет и желтой прессы. Он намеревался бросить все силы на поиски супруги.