– Нет, ни черта вы не уважаете, – неожиданно для себя разозлился Циглер. – Она пошла за Искрой, рискуя своей жизнью, чтобы спасти аматов!
– Она делала это ради сестры, – не моргнув глазом, ответил Теодор, – и только ради сестры. Все они: что Эйлит, что наместник – преследовали лишь личные интересы. Поэтому я отказываюсь дальше в этом участвовать. Ничем хорошим оно не закончится.
– Если нужно, я сам отправлюсь на поиски.
– Циглер, не делай из меня дурака. Я знаю, что ты хочешь сбежать в Бъерну при любом удобном случае. Хватит прикрывать благими намерениями себялюбие. Я устал от этого.
– Я всего лишь хочу помочь! Вы не взяли меня с собой на остров, и вот что из этого вышло! Если нужно, я сам снова отправлюсь туда и попробую поискать Искру, чтобы доказать вам свои намерения! – снова разозлился Эрик и невольно завилял хвостом.
– Ты просто хочешь покинуть замок, верно? – понял Теодор.
– Я здесь как в клетке, – признался Циглер и смиренно опустил морду. – Я всем приношу лишь неприятности.
Ответить Теодор не успел – в столовую ворвался обеспокоенный Орин. Ни слова не говоря, он отдал хозяину письмо в плотном белом конверте. Тот нахмурился и, порезав край столовым ножом, открыл его. Эрик не разглядел, что там написано, однако, похоже, что-то очень важное: граф побледнел, его губы искривились в неудовольствии.
– Похоже, звезды услышали твои молитвы, Циглер. Леди-Канцлер велит доставить Искру в Аэнор.
Аэнор… Эрик даже не знал, где это.
– Я не могу не подчиниться. – Теодор убрал письмо в сторону и нервно пригладил волосы. – Собирай вещи, на рассвете ты уезжаешь.
Глава 11
Людвиг
Лаэр, что в переводе с аментета значит «ищущий». Так называли странных существ, добывающих менхит. Ни живые, ни мертвые, они походили на жуков с огромными челюстями, дробящими камень. Менхитовая руда, которую те добывали, просеивалась и откладывалась в их брюхе, а когда оно заполнялось, твари доставляли ее в Херлиф, в Альхоровы кузницы. Там руда переплавлялась, часть шла на хаджарскую сталь, а остальная часть… бог знает куда. Однако по всему Неферу ходили слухи, что в старые времена Альхор забирал ее себе, отправляя на небеса. Но ведь это только слухи, правда?
Что лаэры делают под Аэнором? Хотя, кого он обманывает? Он прекрасно знает, что они делают. Добывают руду.
Людвиг как наяву видел блестящие челюсти, способные одним взмахом рассечь человеческое тело, а затем…
…Над головой темнел украшенный звездами балдахин, вдруг показавшийся таким незнакомым.
Где он? Все еще в Аэнорском замке? Так почему до сих пор не на небесах?!
Он чувствовал себя как мешок с мукой – перед глазами разлетались разноцветные мошки, голова кружилась, Людвиг едва мог связно мыслить. Последний раз так плохо ему было после того, как Йоханна напоила его горячим сливовым самогоном, когда он застудил легкие на сквозняке.
Во рту чертовски пересохло, и язык прилип к опухшему небу. Он пытался, но не смог разомкнуть слипшиеся от жажды губы.
– Ну, ну, вашмилость, – проворковал знакомый голос, и по зубам стукнул край глиняной чашки. – Пейте водицу ключевую, станет легче!
В это мгновение Вигги был готов расцеловать старую медведицу. Она снова спасла ему жизнь. Напившись, он наконец смог разлепить глаза. Солнечный свет больно резанул по векам с непривычки. Неужели он проспал целые сутки?..
– Вы три дня не просыпались, – взволнованно пояснила хожалка и снова погладила его по голове. – Я уж думала сестре вашей писать, чтобы приезжала проститься.
Три дня?! Вот же черт!
– Лаэр… – только и смог выдавить он из себя. – Где он?..
Если бы морду Йоханны не покрывал толстый слой бурой шерсти, можно было бы разглядеть, как она побледнела.
– Кто?..
– Ты знаешь кто. Из земли вылез лаэр.
Медведица встала с места и, нервно комкая белоснежный фартук, произнесла:
– Их вылезло аж четыре штуки. Кажется, оружейная палата решила возобновить выработку.
Людвиг почувствовал, как снова проваливается в небытие. Выработка! Под Аэнором! Только этого не хватало! Почему он об этом не знал? Почему они его не спросили?! Как Лорианна могла такое допустить?!
– Ты писала сестре? Она знает? – пересохшими губами спросил он.
– Писала, вашмилость. Ответа пока нет. Не думаю, что она знает.
– Они должны были спросить моего разрешения, это ведь мой замок! – в сердцах воскликнул он и бессильно откинулся на подушку. Ощущение, что все катится в бездну, было особенно острым. Несправедливо! Почему с его мнением никто не считается? Потому что виконт – калека?!