От ее громкого голоса, во сто крат усиленного эхом, казалось, вот-вот вздрогнут своды зала. И внезапно они на самом деле дрогнули. Рокот усиливался с каждым мгновением, на лицо Людвигу посыпалась штукатурка, каменная пыль, а затем и вовсе осколки кирпича.
– Бог мой… – проговорила Йоханна, поднимая морду к потолку. Она уже забыла про их ссору. – Тут скоро все рухнет!
– Оставь меня здесь, я хочу умереть, – попросил Людвиг и закрыл глаза. После отвратительной выходки своего камзола и еще более гадкого поведения слуг ему подумалось, что это, пожалуй, хороший выход. Его завалит здесь, покинутого всеми, а они останутся жить и будут знать, что это их вина.
Достойный способ уйти после позора.
– Вот еще, – буркнула Йоханна и схватила его за грудки, чтобы закинуть к себе на плечи. В это же мгновение рядом с ней упал камень размером с кулак – еще немного, и размозжил бы голову. – О сестре своей подумайте хоть чуть-чуть!
– Лорианне плевать! – скривился Людвиг. – Всем на меня плевать! Я лучше сдохну тут, чем буду жить с позором!
Он упирался, как мог, даже сделал попытку укусить ее, и тогда она вновь влепила ему по щеке.
– Ай! Больно же!
– Зато действенно! – На этих словах Йоханна наконец стащила его с кресла и, держа за шкирку, как котенка, быстро поволокла к лестнице. Двигалась медведица на удивление ловко и быстро, словно ей было не шестьдесят, а всего двадцать лет. – Сопли будете перед девчонками жевать, при мне не надо.
Больше Людвиг не сопротивлялся, позволяя хожалке делать все, что вздумается. Раздался страшный грохот, пол затрясся, и по стенам башни, примыкающей к главной зале, разошлись трещины, словно черные, навеки застывшие молнии. Людвиг видел все слишком отчетливо, однако в то же время не мог ни на чем сосредоточить свой взгляд. Он устал. Черт возьми, как Вигги устал…
Они оба почувствовали слабый толчок. Людвига это не сильно обеспокоило, ведь подобное уже давно стало привычным.
– Я хочу, чтобы ты спрятала Эйлит, – отозвался Вигги, делая вид, что ничего страшного не происходит, хотя над их головами заскрипела крыша. – Спрячь так, чтобы никто не смог ее найти.
– Она чудовище, у чертей ей самое место! – продолжала возмущаться хожалка, одним ухом прислушиваясь к нарастающему гулу.
– Нет, они тоже убьют ее. Эйлит слишком ценна.
Йоханна вздохнула и почесала затылок. Разумеется, она тоже об этом задумывалась. Выхода было два: отпустить Эйлит или заковать в кандалы и взять с собой. Ни тот, ни другой вариант ей не нравился, впрочем, как и Людвигу.
– Тогда пусть идет на все четыре стороны, – отмахнулась медведица. – На кой она нам?
Он бы отпустил ее, да вот в чем проблема: ей нужна Искра. Пока не вернет ее себе, девчонка добром не отстанет. А Искру он отдавать не намерен.
– Эйлит может послужить Королевству. Лорианна придумает, что с ней делать.
– Как скажете, – нехотя согласилась хожалка.
Она прислушалась. Толчки вроде бы утихли.
– Ты хоть кормила ее?
– Конечно я ее кормила, не помирать же оставлять!
Новый треск. Больше не мешкая, медведица закинула его к себе на спину и потащила наружу. Все произошло так быстро, что Людвиг осознал все окончательно лишь тогда, когда они спустились по ходившей ходуном лестнице.
Йоханна бежала почти галопом – прочь от творившегося повсюду ужаса. Людвиг не мог видеть того, что происходит впереди, но того кошмара, что все же попадал в его поле зрения, было достаточно. Позади них падали кирпичи, шатались стены, с ужасным скрипом проседал деревянный пол.
Йоханна прыгнула с крыльца башни за мгновение до того, как за ними упала одна из несущих балок, сломанная пополам. Задержись они на крыльце чуть дольше, то эта балка размозжила бы Людвигу голову.
Оказавшись на улице, медведица отнесла виконта подальше и отдала прибежавшим навстречу слугам. Ее глаза светились возбужденным красным огнем.
– Успели… – прохрипела хожалка и осела на снег от усталости, чтобы перевести дыхание. – Еще чуть-чуть, и…
С грохотом обвалилась крыша. Сперва в сугробы посыпалась глиняная черепица, а затем кровля стала соскальзывать, будто не была закреплена вовсе. Раздался страшный гул, словно сам замок закричал от боли. Гул застыл на низкой, утробной ноте, когда он еще не слышен, но уже ощутим. Вслед за кровлей упали каменные горгульи из серого туфа и тут же раскололись на части. За ними последовали кирпичи, их больше не мог держать вместе цементный раствор. Вниз полетели деревянные перекрытия, мебель и утварь – не прошло и нескольких мгновений, как западная башня сложилась, будто карточный домик.