– Даже не думай! Вылюнь ее куда-нибудь!
Девчонка врезала ему по щеке – ей до черта надоело возиться с ним, как с маленьким. Вигги плотно сомкнул губы, чтобы она не смогла влить эту дурацкую кровь ему в рот. Тогда Эйлит ударила его кулаком в живот. Подло! От удивления он охнул, и тут-то она его подловила! В то же мгновение девчонка впилась своими губами в его губы.
Вот же черт! Ее кровь была соленая и жгучая. По языку словно прошлись бритвой, десны пылали, будто смазанные перцовым маслом. Людвигу хотелось выплюнуть все это расплавленное содержимое немедленно, однако, приложив неимоверные усилия, он все же заставил себя проглотить кровь чудовища. Она тут же обожгла горло, пищевод и раскаленным шаром очутилась в желудке.
Некоторое время он ощущал жар, расходившийся по его телу частыми волнами, чувствовал каждый кровеносный сосуд, каждую ничтожную косточку, пока, наконец, тело не свела судорога. Людвиг весь задергался, затрясся, как при лихорадке, завалился набок, упал лицом в солому и…
– Так-то лучше, – удовлетворенно произнесла девчонка и улыбнулась, да так открыто, словно они были старыми приятелями. – У нас все получится, если мы будем помогать друг другу. Правда?
– Я не знаю…
– Ты что-нибудь начал чувствовать?
– Пока нет, – признался Людвиг. – Я даже не очень уверен, что это поможет.
– Поможет. Просто нужно подождать.
– А если я превращусь в чудовище?
– Тогда точно сможешь открыть эту проклятую решетку! – Эйлит подошла к двери камеры и с силой пнула ее ногой. – Как же я все это ненавижу! Все, кто встречается у меня на пути, пытаются посадить меня в клетку!
Она снова со злостью принялась трясти и дергать прутья.
Вигги ощутил укол совести. Если бы он только знал… Он хотел попросить прощения, но внезапно мир качнулся, поплыл и начал кружиться вокруг него.
Альхор Всемогущий! Только не снова!
И вот он вновь смотрит на свое жирное тело, бьющееся в судорогах на полу. Над ним склоняется обеспокоенная Эйлит. По его венам распространяется странный голубоватый свет.
Вигги касается плеча девчонки, и она оборачивается, слепо вглядываясь в пустоту:
– Ты здесь?
– Где же мне еще быть? – горько усмехается он. – Дело в твоей крови. Почему-то она выталкивает дух из плоти.
– Я ничего не могу с этим поделать, – вздыхает Эйлит.
– Не переживай. Зато я могу шевелиться. Не представляешь, как приятно передвигаться самостоятельно, ни от кого не зависеть!
В доказательство своих слов Людвиг подпрыгивает на месте. Жаль, что она этого не видит! Все же призраком быть куда лучше, чем этим нелепым сгустком жира на полу.
– Подожди здесь. Я попробую что-нибудь придумать.
– Да никуда я не денусь, – невесело отзывается девчонка.
Вигги поднимается вверх по лестнице в поисках ключа. Он осматривает верхнюю комнату и ничего не находит. А затем слышит, как в сторону башни кто-то идет. Снова она! Прачка! Что теперь ей от них надо?
Старуха подходит к камере Эйлит, гадко улыбаясь.
– Вижу, ты все-таки расправилась с ним, – говорит она, кивком указывая на бездыханное тело Людвига, перепачканное кровью.
– Подыграй ей, – просит Вигги. – Может, она откроет дверь…
– Он был слишком болтлив, – тут же находится Эйлит. – А еще груб и невоспитан. Убивать его было удовольствием.
Старуха усмехается и подпирает руками бока.
– Все бы отдала, лишь бы оказаться на твоем месте.
– Что он вам такого сделал?
– Из-за него эта старая гуза выгнала мою дочь. Видите ли, моя дочь была вертихвосткой и морочила парню мозги, только это все неправда, – признается прачка, и Вигги тут же вспоминает ту несчастную девушку-служанку, которая была так добра к нему.
Йоханна! Черт бы тебя побрал!
– Скажи-ка мне, чудище, разве моя дочь виновата, что родилась красавицей? Да такой, что все мужики норовят заглянуть к ней под юбку?
Эйлит немного теряется и смотрит по сторонам в поисках ответа.
– Никто не виноват в том, как он выглядит. Посмотрите на меня. Разве есть моя вина в том, что я чудовище?
– Она и тебя здесь заперла, – вдруг с сочувствием произносит прачка. – Лишь потому, что ты монстр. Хотя я вижу, что у тебя ясный ум и доброе сердце.
«Ничего себе, доброе сердце! – фыркает про себя Людвиг. – То есть убить меня – дело милосердия и добра?!»
– Всех всегда волнует лишь внешность. Поэтому вашу дочь выгнали, а я останусь здесь гнить, – жалостливо отвечает девчонка и присаживается на корточки, обнимая колени. – Ведь вы тоже считаете меня чудовищем и никогда не выпустите отсюда. Вы такая же, как они все!