— Но ведь брюнетки нынче не в моде, милорд.
— Да, конечно. Но у меня другие вкусы. И я полагаю, они совершенно безупречны.
Тори тоже рассмеялась:
— Не сомневаюсь, милорд. Достаточно взглянуть на ваши высоченные красные каблуки [6].
С улыбкой пожав плечами, Фзлкон взял девушку под руку и повел ее к подножию лестницы, ведущей к круглой башне. У самых ступеней он вдруг наклонился к ней и проворчал:
— За такие слова, милая, я отшлепаю тебя. Если ты, конечно, не успеешь спастись.
Пронзительно вскрикнув, Тори бросилась вверх по лестнице. Но Фэлкон почти тотчас догнал ее и бесцеремоннейшим образом задрал ей нижние юбки. Его пальцы скользнули по ее ноге, дернули за подвязку, и Тори почувствовала, как сползает чулок. Она побежала еще быстрее и, не останавливаясь у своей комнаты, проскочила выше. Влетев в покои Фэлкона, она радостно закричала:
— Не догнал! Я победила!
Он поклонился, признавая поражение:
— Да, ты права. Разрешаю тебе смеяться надо мной.
— Ха, я победила безо всякого труда. Хотя… Посмотри-ка сюда. У меня ведь здесь — клетка для птиц.
Тори подняла юбки и продемонстрировала сплетенный из тростника кринолин, который их поддерживал. Кринолин действительно походил на клетку. Но, демонстрируя свою «клетку», она совсем забыла о том, что на ней не было панталон и что один чулок спустился до колена.
Фэлкон с ухмылкой покачал головой:
— Боюсь, такое сооружение может распугать всех местных голубей…
— Перестань издеваться!
Виктория притопнула ногой, скинула одну из туфелек и, резко развернувшись, бросилась к кровати, чтобы укрыться за ней.
Однако Фэлкон оказался проворнее; тут же догнав Тори, он опрокинул ее на постель. Парик слетел с головы девушки, и волосы ее рассыпались по плечам, когда они со смехом покатились по широкой кровати.
— Позволь освободить тебя из заключения. — Фэлкон стащил с Виктории все юбки, расстегнул кринолин, а потом и корсет. — Мы оставим чулки и подвязки из уважения к твоей стыдливости, — добавил он, глядя на нее с восхищением.
— А как же твоя стыдливость?
— У меня ее нет.
— Вот и прекрасно. Тогда я буду смотреть, как ты раздеваешься.
Тори бросила свою одежду в кресло, а потом уселась на постели, скрестив ноги.
Фэлкон тут же поднялся с кровати и снял парик. Затем стер с лица пудру и пальцами, точно гребнем, расчесал свои длинные черные волосы. После чего снял атласный камзол, жилет и шелковую рубашку. Сбросив туфли, он стащил белые чулки и освободился от коротких атласных бриджей.
— Мы настоящие рабы моды, — пробормотал он с усмешкой. — Мне совершенно не нравится выглядеть попугаем.
— Радуйся, пока можно. Потому что через сто лет тебе придется надеть все черное. А если будешь немного легкомысленным, то темно-серое.
— Неужели?
Уже обнаженный, Фэлкон шагнул к кровати, и Тори стыдливо потупилась.
— Дорогая, что же ты? Посмотри на меня.
Тори взглянула на него и тут же почувствовала, как гулко забилось ее сердце. У Фэлкона было прекрасное тело — стройное и мускулистое. Забравшись на кровать, он склонился над Викторией, и та затрепетала, не в силах скрыть возбуждения. А он рассматривал ее с восхищением, и ей казалось, что его взгляд обжигал, словно пламя.
Прошла минута-другая, и Виктория вдруг почувствовала себя необычайно женственной и соблазнительной. Обвивая руками шею Фэлкона, она чуть приоткрыла губы, и он тотчас же впился в них страстным поцелуем. Желание его с каждым мгновением усиливалось, но он вполне себя контролировал. Он прекрасно понимал, что Тори еще не готова, а ему хотелось взять ее на пике возбуждения, чтобы наслаждение заглушило боль.
Когда поцелуй наконец прервался, он заглянул ей в глаза и прошептал:
— Береги свое сердце, потому что еще немного — и я его украду.
Тут он снова стал целовать ее, а потом она вдруг почувствовала, как рука Фэлкона коснулась ее лона. В следующее мгновение его палец скользнул между влажных складок, и Тори, громко застонав, прокричала:
— О, Фэлкон, пожалуйста!..
В тот же миг он чуть приподнялся, а затем решительно вошел в нее. Тори снова закричала и впилась ногтями ему в плечи. Ее ножны были узкими и жаркими, ему казалось — обжигающими, приятно обжигающими. Но все же он остановился и замер, давая Тори время привыкнуть к нему — привыкнуть к новым ощущениям.
Через минуту-другую Фэлкон осторожно шевельнул бедрами, а затем начал двигаться. Тори пьянила его, как дикий мед, и вскоре, не в силах сдерживать себя, он стал двигаться все быстрее и быстрее.
В какой-то момент Виктория громко застонала, наслаждаясь непривычным ощущением полноты, словно распиравшим ее изнутри. Мощные движения Фэлкона порождали у нее ощущение полета, он, точно настоящий сокол, уносил ее все выше и выше, к вершинам блаженства. Когда же наслаждение достигло предела и стало невыносимым, почти болезненным, она громко выкрикнула имя любовника и, содрогнувшись всем телом, укусила его в плечо, после чего затихла в изнеможении.
А Фэлкон с силой вошел в нее последний раз, и ему вдруг почудилось, что ночь взорвалась миллионами сияющих осколков, ослепивших его, так что он со стоном закрыл глаза.
Потом они долго лежали без движения — словно плыли, обнявшись, по морю блаженства. Наконец Фэлкон приподнялся и улегся на спину, по-прежнему удерживая Тори в объятиях. Теперь она лежала на нем утомленная и восхитительно теплая. Он запустил пальцы в ее волосы и тут же почувствовал, как Тори поцеловала его в грудь. Через несколько секунд она приподняла голову и, заглянув ему в глаза, прошептала:
— Вот теперь я вполне готова получить мой выигрыш.
Только что она стала настоящей женщиной, и уверенность переполняла ее. Тори нисколько не сомневалась: им удалось стать настолько близкими друг другу, что теперь Фэлкону будет трудно ей в чем-либо отказать.
Он посмотрел на нее c некоторым удивлением и спросил:
— Чего же ты хочешь?
— Возьми меня с собой в следующую поездку за контрабандой.
У него даже был готов вырваться резкий отказ, но он сдержался. Пристально взглянув на Тори, проговорил:
— Дорогая, твое воображение заносит тебя… черт знает куда. Запомни, я непреклонный защитник закона и порядка. Ведь среди моих недавних гостей были таможенник, судья и даже капитан береговой охраны.
— И прямо у них под носом ты снабдил контрабандой своих знатных гостей. Все тайно разложили им по каретам. А потом мистер Берк подал тебе знак и…
— Дорогая, ты ведьма с лиловыми глазами! — воскликнул Фэлкон. — Теперь я должен тебя убить!
И вместо этого он снова привлек ее к себе и поцеловал.
— Фэлкон, возьми меня в плавание!
Он еще крепче ее обнял.
— Я не хочу подвергать тебя опасности.
— Но если все так опасно, то зачем ты сам этим занимаешься?
— Меня опасность возбуждает.
— Значит, и я такая же. — Глаза Тори вспыхнули. — А если ты мне откажешь, то я вернусь обратно в свое время, понял?
Фэлкон ухмыльнулся и заявил:
— Шантаж делу не поможет, милочка. Но я совершенно беззащитен перед подкупом.
— Ах, дьявол черноглазый! — Тори лукаво улыбнулась. — Что ж, перейдем к подкупу, милорд.
С этими словами она потянулась к его твердеющей плоти.
После завтрака Фэлкон спросил:
— Ты ездишь верхом?
— Отец учил в детстве. Но сегодня, кроме той, которую запрягают в карету, других лошадей у нас в аббатстве нет.
— Пандора обожает охотиться в Ашдаунском лесу. Так что если умеешь держаться в седле, можешь поехать с нами. Мистер Берк подыщет тебе какие-нибудь бриджи.
Уже меньше, чем через час, Тори, переодетая мальчиком, разглядывала себя в зеркале. Бриджи и жакет наверняка принадлежали какому-нибудь молодому слуге, но ей было все равно. Она подвернула рукава рубашки, подвязала лентой волосы и прокричала:
— Я готова!
Пандора разгуливала возле конюшен, пока Фэлкон седлал себе вороную кобылу с сильной грудью и крепкими ногами. Для Тори подобрали темно-рыжего пони, на которого она уселась без всякой помощи.