Откупорив бочонок, Фэлкон вытащил пороховницу и набрал немного пороху. Затем взял у Пандоры мешочек и выудил из него свинцовую пулю. Один из пистолетов он отдал Тори, а другой стал заряжать.
— Вот, смотри внимательно. Держишь курок наполовину взведенным, пока не будешь готова стрелять.
Положив пистолет на землю, он взял у Тори другой, чтобы и его зарядить. Потом поднял свой пистолет и пояснил:
— Сначала взводишь курок до конца, затем прицеливаешься и спускаешь курок.
В следующее мгновение раздался грохот, и Тори в испуге вздрогнула. Когда же пороховой дым рассеялся, она увидела, что обе свечи погасли.
— Фэлкон, ты замечательный стрелок!
Он с сомнением покачал головой:
— Нет, не уверен. Свечи потухли не в один и тот же момент, потому что моя левая немного помедлила на курке.
— Но ты ведь одновременно целился в две разные цели. Ты прекрасный стрелок, Фэлкон Хокхерст.
— Ну а ты попробуешь? Я сейчас снова зажгу свечи.
— Нет-нет, не надо. Я не попаду в свечу, не говоря уж о пламени. А два пистолета одновременно я просто не подниму.
Фэлкон протянул ей пистолет с правосторонним замком:
— Заряди, как я показал, и не взводи курок до конца, пока не будешь полностью готова.
— А если он все равно выстрелит раньше времени?
Фэлкон ухмыльнулся и хохотнул:
— Ведь эти пистолеты носят за поясом. Так что если пистолет сам по себе выстрелит, то непременно кому-нибудь кое-что отстрелит.
Тори тоже рассмеялась.
— Ты специально меня смешишь, чтобы отвлечь! Лучше помолчи.
Она все сделала как надо — зарядила, взвела курок и прицелилась. А когда выстрелила, то, не удержавшись на ногах при отдаче, приземлилась прямо на ягодицы.
— Вот не ожидала… — пробормотала Тори в растерянности. Поднявшись на ноги, сказала: — Надо еще раз попробовать.
Проявляя ангельское терпение, Фэлкон все утро учил ее стрелять. Наконец, утомившись, Тори со вздохом пробормотала:
— Все, довольно…
Фэлкон тут же передал пистолеты наблюдавшему за ними мистеру Берку, чтобы тот вычистил и зарядил оружие. Нынешнее утро стало для Хокхерста весьма необычным развлечением. Ему еще не приходилось воспринимать женщину как друга, тем более что речь шла о женщине, делившей с ним постель.
— Хочешь отправиться на верховую прогулку? — спросил Фэлкон. — Мы можем заехать в «Дуб и плющ», а потом я покажу тебе деревушку. Ты еще ее не видела при свете дня.
Трактир «Дуб и плющ», находившийся в полумиле от замка, привел Тори в полнейший восторг. Ступени, ведущие вниз, были все истерты за долгие годы, а внизу располагались четыре уютных зальчика с грубо сколоченными столами, стоявшими на козлах, и с такими же скамьями. В каждом зальчике имелся очаг с вертелом для туши, а на потолке вместо люстры висело колесо от телеги, на котором были укреплены свечи. Вдоль стен стояли бочки с элем, и повсюду пахло табаком, хмелем и солодом.
— Какая честь, ваша милость! — воскликнул хозяин. — Что вам подать?
— Дюжину устриц и пинту эля. Даме то же самое. И пинту налей себе, Гарри. Выпей за свое здоровье.
Когда все заказанное принесли, Тори с недоумением уставилась на живых устриц в раковинах.
— В чем дело, любовь моя? Чем они тебе не понравились? — спросил Фэлкон.
Тори поморщилась и пробормотала:
— Только мужчины едят устрицы живьем. Дамы едят их запеченными в раковине. Но я все-таки попробую их такими, какие есть.
Фэлкон кивнул и поднес ко рту одну из раковин.
— Вот, смотри… Глотаешь устрицу, а потом запиваешь ее хорошим глотком эля.
Проделав все это, он взглянул на Викторию:
— Ну, не бойся…
Тори последовала его примеру и даже утерла рот тыльной стороной ладони. Точь-в-точь, как он. С такой же легкостью она проглотила еще несколько устриц, но затем ее охватила дрожь.
Фэлкон весело рассмеялся и, быстренько прикончив оставшихся устриц, заявил:
— Чего только не сделаешь ради друга!
Тут к ним подошел Гарри, чтобы долить гостю эля.
— Принеси-ка нам моллюсков, — сказал Фэлкон.
— Моллюсков?.. — Тори была в замешательстве. — Моя мать ни за что не согласилась бы есть такую… вульгарную пищу.
Фэлкон снова засмеялся:
— Твоя мать ни за что не позволила бы тебе разгуливать в одних панталонах, хотя это очень даже мило. А моллюски — прекрасная еда. И не спорь со мной.
Вскоре блюдо принесли, и Тори, достав шпилькой улитку из крохотной раковины, отправила ее в рот. Потом закатила глаза и воскликнула:
— О, великолепно!..
Фэлкон многозначительно подмигнул ей:
— Это ты, дорогая, великолепна.
— Прекрати! — Тори ухмыльнулась. — Я ведь, кажется, твоя сестра, не так ли?
Потом им подали баранину в ячменной подливке и свежий хлеб прямо из печки. Покончив с едой, они отправились в деревню, и Тори с любопытством все рассматривала.
— Ни аббатства, ни церкви еще нет, но уже есть кладбище, — заметила она.
— Это церковный погост, — пояснил Фэлкон. — А там, на холме, — замковая церковь.
— Деревушка намного меньше городка, который мне известен, — продолжала Тори. — Но он такой же очаровательный, а вокруг него — все те же пологие холмы, к которым я часто хожу на прогулку. Спасибо, что ты привез меня сюда.
Возвращаясь в Бодиам, Виктория обдумывала план действий — следовало во что бы то ни стало сделать так, чтобы Фэлкон в эту ночь остался в замке.
— Ты прекрасный учитель, — сказала она с улыбкой. — Может, научишь меня играть в хазард [8]?
— Я научу тебя всем азартным играм, — пообещал Фэлкон. Он помог Тори спешиться и сказал, что отведет Бесс к кузнецу, чтобы перековать. — Скоро увидимся. Встретимся ближе к ночи, дорогая. И посмотрим, действительно ли устрицы производят возбуждающий эффект.
Вечернюю трапезу лорд Хокхерст обычно делил со своими людьми и редко возвращался к себе раньше девяти часов. На что Виктория и сделала ставку. К этому времени она уже лежала в ванне, запрокинув голову, и ее распущенные волосы падали темными волнами к самому полу. Тори специально уселась спиной к двери, оставив ее немного приоткрытой. Услышав шаги на лестнице, она высунула из воды стройную ножку и отжала на ней губку, так что по ноге побежали струйки, сверкавшие в свете свечей. И она все рассчитала правильно — увидев ее, Фэлкон тотчас же подбежал к ванне.
— Дорогая, позволь тебе помочь.
От этого низкого и хрипловатого голоса у Тори мурашки пробежали по спине, но она не повернула головы.
— Я отдам тебе губку, если научишь меня играть в хазард.
Присев на корточки рядом с ванной, Фэлкон достал из кармана кости.
— Губку ставим на кон. Сейчас брошу кости, и то, что выпадет, называют «очком». — Он метнул кости. — Итак, «очко» — «семерка». Бросаем еще раз, а затем определяем «шанс». Я проиграю, если выпадет «двойка» или «тройка». — Итак — очередной бросок. — У меня выпал «ник» — «особое число». Так что я выиграл.
Фэлкон потянулся взять губку, но Тори сжала ее в руке.
— «Особое число» — это одиннадцать? — спросила она.
— Да, верно. Но только в том случае, если «очко» — «семерка».
Она протянула ему губку.
— Хорошо, сдаюсь. Не удивлюсь, если ты играешь по своим собственным правилам, Фэлкон Хокхерст.
— Такое тоже случается, госпожа Насмешница.
С поднятой вверх губки вода струйкой потекла ей на грудь. Капли падали на сосок, и Фэлкон, слизнув их, засмеялся.
— Очень приятно помогать тебе, дорогая.
Тори подняла руку и прошлась пальцами по его бриджам, уже набухшим спереди. Тоже рассмеявшись, сказала:
— Похоже, тебе даже слишком приятно.
Фэлкон подхватил ее на руки, вытащив из воды.
— Вот такой я тебя люблю — мокрой и свободной!
Она со смехом отбивалась от него, и он изрядно вымок.