— Виктория, во имя всего святого!.. Я требую, чтобы ты сказала, где была все это время! — закричала леди Карсуэлл.
— Зачем, матушка?
Эдвина отодвинула локтем доктора Купера и спросила:
— Что ты делаешь в постели сэра Перегрина?
Тори окинула взглядом комнату:
— Мне кажется, что я принимаю здесь придворных.
— Что ты сказала?! Я не потерплю дерзостей от девчонки! Ты навлекла позор на всю нашу семью!
— Просто мисс Карсуэлл нездоровится, — вмешался доктор. — Она находится в постели, потому что я прописал ей постельный режим.
— Доктор Купер, я требую, чтобы вы освидетельствовали мою дочь, — заявила Эдвина. — Нужно убедиться, что она не потеряла девственность. Я подозреваю, что при попустительстве Фуллера она провела этот месяц у него в замке. Если он нанес ущерб ее невинности, я потребую компенсации.
Виктория залилась краской:
— Матушка, как вы можете так унижать меня перед посторонними?
— Унижать? Это я унижена! Ты оскорбила меня своим поведением, потаскуха! Немедленно осмотрите ее, доктор.
Сэр Перегрин встал между Эдвиной и доктором:
— Это ни к чему, миледи. Я намерен просить руки Виктории. Так что никакого скандала не будет, если только вы сами не устроите его.
— Что ж, замужество — это единственный выход из положения, — согласилась Эдвина. — Держать ее в замке целый месяц без одежды, голой! Я даже представить не могу, что тут у вас происходило.
— Неужели не можешь, матушка? — с усмешкой спросила Тори.
Эдвина повернулась к сыну:
— Эдмунд, обвенчай их прямо сейчас.
— Нет, этого не будет. Я не давала согласия выйти замуж, — отрезала Тори.
— Но ты все равно выйдешь… Ты должна, — заявила Эдвина.
— Должна? В самом деле? Мне кажется, это мое личное дело. Я думаю, пора воспользоваться советом доктора и немного отдохнуть. Всего доброго, матушка. Эдмунд, спасибо, что принес одежду.
После того как все ушли, Тори еще с час пролежала в постели. И думала она о прошлом, а не о настоящем — прошлое не отпускало и влекло, как моряков влечет голос морской сирены. В конце концов ей пришлось напомнить себе, что прошлое, настоящее и будущее — все это вместе составляет реальность. И если она сумеет принять эту мысль, то тогда сможет овладеть и прошлым, и настоящим, и будущим.
Выбравшись из постели, Тори позвала служанку и попросила приготовить ей ванну. Она искупалась, вымыла голову и, обмотав волосы полотенцем, открыла корзину с одеждой, которую принес Эдмунд. Когда одно за другим оттуда стали появляться платья, ей сделалось не по себе. «Неужели придется носить такое убожество? — спрашивала себя Тори. — Черт побери, кто приказывает нынешним женщинам носить такие платья? Наверняка не молодая королева. Эти высокие кружевные воротники и многочисленные пышные юбки прикрывают все, что делает женщину привлекательной. А цвета?! Серые и тусклые! Просто ужасные цвета. Нет, это нельзя на себя надевать!»
Из того, что принес ей брат, Тори выбрала самое светлое платье — то самое, из розовато-лилового батиста, именно оно было на ней во время первого визита в замок. Ей нравилось, что это платье подходит под цвет ее глаз. Потом она вытащила из корзинки щетку и занялась прической.
Тори расчесывала волосы до тех пор, пока они не стали потрескивать. Потом посмотрела на свое отражение в зеркале и улыбнулась, вспомнив слова Фэлкона о том, что ей не следует стягивать волосы на затылке. Распустив волосы, так что они рассыпались по плечам длинными прядями, Тори прошептала:
— Фэлкон, любимый, ведь именно так тебе нравится, верно?
Тори вышла из комнаты и, поднявшись по лестнице, забралась на верхнюю площадку башни. Ашдаунский лес заметно уменьшился за прошедшие сто лет. А вот Хокхерст, наоборот, разросся. Это уже был город, а не деревушка. Тори посмотрела в другую сторону, туда, где протекала река. И ей показалось, что русло Ротера немного изменилось.
Окинув взглядом окрестности, она посмотрела вниз. До замкового рва было ужасно далеко, и оставалось только удивляться, что у нее хватило смелости прыгнуть с такой высоты. Ей вдруг пришло на ум, что сэр Перегрин, должно быть, стоял как раз на этом самом месте, когда утром увидел ее во рву.
«Я тоже стояла здесь. И мне пришлось броситься вниз. Как странно!.. Мы с ним находились в одном и том же месте, в одно и то же время. Наверняка между нами существует какая-то невидимая связь. Но как заставить его в это поверить?»
Виктория невольно улыбнулась. Она вдруг поняла: ей надо приучить Перегрина к мысли о том, что он — Фэлкон.
Она почувствовала присутствие Перегрина раньше, чем увидела его. Он пересек площадку и подошел к ней:
— Очень рад, что вы пришли в себя, мисс Карсуэлл.
— Меня зовут Тори, и вы это прекрасно знаете. — Она окинула взглядом окрестности. — Ашдаунский лес уже в роскошном осеннем наряде. Ничего удивительного, что вы любите подолгу стоять здесь. От такой красоты дух захватывает. — Она указала в сторону реки: — А вон там была стоянка «Морского волка».
— Я так себе это и представлял. Вы знаете, что колокол у подъемной решетки ворот с «Морского волка»? Колокол хотели сдать в переплавку, но я его спас.
— Да, удивительно… Но еще удивительнее другое. Вы знаете, что лорда Хокхерста звали Перегрин Палмер, но он сменил имя и стал Фэлконом?
— Ну, уж если меня зовут Перегрин Палмер Фуллер, то он явно мой предок.
— Фэлкон не просто ваш предок… Он — это вы, а вы — это он. В вас возродилась его душа. Вы верите, что такое возможно?
Он долго разглядывал ее, потом пробормотал:
— Вполне допускаю, что вы правы. Ведь если можно родиться один раз, то почему нельзя дважды?
— А ваше золотое кольцо… Оно давно у вас?
Перегрин посмотрел на свою руку:
— Я заказал его лет десять назад. Сокол — очень подходящий символ для печатки.
Тори подняла руку с кольцом на большом пальце:
— Сравните их. Они абсолютно одинаковые. Вы не находите, что это весьма странно?
— Полагаю, просто совпадение.
Она решительно покачала головой:
— Я не верю в совпадения! Скорее я поверю в то, что когда-то вы владели кольцом, которое я сейчас ношу, а потом что-то заставило вас заказать точно такое же. Наше прошлое создает настоящее.
— Да, согласен. В этом вы правы. Наше прошлое действительно формирует наше настоящее.
— Хотя на самом деле нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Все это — одно целое.
— Весьма интересная мысль. Но такое трудно себе представить.
— Для вас это не составит труда, сэр Перегрин.
Он улыбнулся и перевел разговор на другую тему:
— Не откажетесь перекусить, Виктория?
— Не откажусь, — ответила она с улыбкой.
Они спустились в столовую, и Перегрин, усадив ее, налил ей вина и нарезал тонкими ломтями холодную ногу барашка. Овощи Тори выбрала сама.
— Ты помнишь, как мы ели свежих устриц, а потом моллюсков?.. Ох, простите, то было с Фэлконом… Мне трудно вас отделить друг от друга.
— Неужели мы с ним так похожи? — заинтересовался Перегрин.
— Прямо-таки одно и то же лицо. Но он частенько бывал распутным и грубым. Иногда — дерзким сверх всякой меры.
— Вы считаете, я на такое не способен?
— Возможно, все мужчины грешат подобным поведением, но надеюсь, вы не станете вести себя так постоянно.
— Вы должны узнать меня поближе, чтобы иметь представление, каков я на самом деле.
— И вот еще что интересно… Скажите, у вас есть офицерские пистолеты? Я имею в виду пистолеты для морских офицеров.
Он взглянул на нее с удивлением:
— Откуда вы про них узнали?
Тори пожала плечами:
— Знаю, вот и все. Когда мы позавтракаем, я кое-что покажу вам во дворе.
— Похоже, все секреты замка вам известны лучше, чем мне.
— Так и есть, будьте уверены. Возможно, я знаю и вашисекреты.
Его глаза заблестели, и Тори поняла, что ему нравится ее общество.