Это может быть только Тезин-Дар, подумал Каландрилл и опять вздохнул, ибо город был старинным и лежал руинах, среди которых не было и намека ни на Древних ни на людей, ни на сывалхинов, ни на вообще какую-либо жизнь. И все же, думал он, в молчании разглядывая повалившиеся стены некогда огромных зданий, голые шпили и дорогу, что привела их сюда, — и все же Древний послал их именно сюда; сываба тоже указали им этот путь; это может быть только Тезин-Дар, и где-то там, среди его руин хранится «Заветная книга».
— Мне показалось, что я видела… — прошептала Катя широко раскрытыми от удивления серыми глазами, — что я видела…
— Что? — спросил Каландрилл также шепотом. — Город, который здесь когда-то был и которого больше нет?
Она молча кивнула.
— Иссым говорил, что Древние еще живут здесь, — сказал Брахт, — но здесь никого нет. Только руины… Хотя я и видел людей, гуляющих по улицам.
— Никого и ничего, кроме камня, — грустно вздохнула Катя.
— Мне кажется, что мы видели воспоминания, — сказал Каландрилл. — Тот самый Тезин-Дар, который когда-то, еще до того, как боги затеяли войну, стоял здесь.
— А Древние? — спросил Брахт. — Те самые, что должны отвести нас к «Заветной книге»? Где они?
— Иссым говорил, что сывалхины не заходят в город, — пробормотал Каландрилл, — и что никто не видел Древних.
— Так что, нам придется осматривать его весь? — Брахт жестом обвел рукой мертвый город. — Ахрд, нам на это может понадобиться вся жизнь!
— Варент говорил, что камень направит меня, — вспомнил Каландрилл, дотрагиваясь до талисмана на груди. — Он говорил, что камень отведет меня к «Заветной книге».
— Но Варент также говорил, что стены еще стоят, — возразил Брахт. — Он уверял, что карта Орвена приведет нас прямо сюда, но он ошибался.
— Она должна быть здесь, — сказала Катя, — и мы обязаны ее отыскать.
— Вот здесь? — Брахт опять махнул рукой в сторону руин. — Если Варент и насчет камня наврал, то у нас вообще нет никакой надежды.
Серые глаза Кати стали темнеть, она сжала кулаки, и керниец, сдаваясь, поднял руки и улыбнулся, словно прося прощения за свои скептицизм.
— Не думал, что мне придется доверять Варенту, — сказал он, — но будь по-вашему, вытаскивай свой волшебный камень, Каландрилл, и к делу.
Каландрилл кивнул и вытащил камень из-за пазухи. Однако он сохранял свой обычный вид — камень как камень, без малейшего колдовского огонька внутри и без запаха миндаля, предвестника колдовства.
— Видимо, надо подойти поближе, — осторожно сказал он.
— Тогда пошли, — предложил Брахт, глядя на развалины.
Они подошли поближе и по затерявшейся в траве дороге направились к развалившейся арке, оставив позади остовы внешних строений. Камни были разбросаны повсюду — словно стены города рухнули от катапульты или молнии. Они прошли мимо баррикады из наваленных грудой камней, перелезли через еще одну и оказались на площади, где когда-то был фонтан, а сейчас в полуразрушенном бассейне стояла тухлая вода, подернутая ряской. По краям площади, как гнилые зубы, к облачному небу хаотично поднимались стены; улицы меж разрушенных строений были в ухабах и засыпаны осколками камней, сквозь которые пробивались трава и редкие цветы. Они бродили наугад, отказавшись от планомерного исследования некогда гордого города, низведенного ныне до руин. Улицы частенько заканчивались зияющими провалами, столь глубокими, что туда даже нельзя было спрыгнуть. Они перелезали через стены, пересекали дворы, пробирались сквозь разрушенные дома, где от мебели остались только обугленные деревяшки да расплавленный металл; ни одной живой души — это удивляло и радовало их одновременно. Солнце, которое только-только поднялось из-за горизонта, когда они начали осмотр города, теперь клонилось к западу, и рваные тени легли на разрушенные улицы и зияющие провалы; продолжать осмотр стало опасно: можно было переломать себе кости, и путешественники с неохотой прекратили работу, подыскав себе на ночь укрытие рядом с развалившейся аркой и остатками прилегающей к ней стены. Огонь слегка приободрил их, хотя и не развеял тоску. Они жевали солонину, которой их снабдили сывалхины; взошедший полумесяц осветил город странным серебристым светом. Меж развалин вздыхал ветер, сожалея о потерянном Тезин-Даре.
Вдруг раздался шорох, и Брахт мгновенно вскочил на ноги, его меч заблестел в свете полумесяца.
Катя и Каландрилл встали рядом, выхватив клинки и инстинктивно отдалясь от света. Они до боли в глазах вглядывались в темноту, прислушиваясь к медленным шагам, явственно слышавшимся в шепоте ветра.
— Назад, — резко приказал керниец, — туда, где можно пустить в ход оружие!
Они осторожно отступили к центру того, что раньше было величественным залом, и встали плечом к плечу, готовые отразить любое нападение. Пламя костра заколебалось под ветром, отбрасывая пляшущие тени на полуразрушенные стены; полумесяц закрыла туча, и все вокруг погрузилось в темноту. Каландрилл почувствовал жжение на груди — красный камень начал пульсировать, и юноша быстро спрятал его за пазуху, чтобы не выдать своего присутствия. Шаги приближались, затем остановились и опять стали приближаться, и перед ними появилась тень.
Бледные от лунного света и от бесконечной череды лет глаза смотрели прямо на них; блики от костра падали на осунувшееся лицо, на сухие губы, на обнажившиеся желтые зубы в древней как мир улыбке, на впалые щеки, на ломкую кожу, обтягивавшую резко выступающие скулы. Седые волосы спадали на голубой халат; из рукавов торчали узловатые от старости костистые руки. Старик поманил их к себе.
Еще две фигуры, шаркая, вошли в разрушенный зал — одна в голубом халате, другая — в белом, и они были такими же древними, как первый старик и как само время. Они выстроились в ряд перед тремя пришельцами. Тот, что стоял в центре, заговорил, и Каландрилл опустил меч.
— Уберите мечи, этот город и так видел много крови.
Голос был словно запорошен веками: хриплый, сухой и грустный, как ветер, витающий над городом и оплакивающий его.
— Древние, — тихо сказал Брахт. — Иссым говорил правду.
— Так нас называют сывалхины, — сказал старец. В свете полумесяца, выглянувшего из-за тучи, Каландрилл разглядел, что голубые халаты были на мужчинах, а белый — на женщине. — Они всегда говорят правду. Кто такой Иссым? Наблюдатель?
— Да, — неожиданно громко сказал Каландрилл. — Он проводил нас к старейшинам — сываба, — которые отвели нас на суд одного из Древних.
— Сеннефым. — Голова, на которой уже стояла печать смерти, опустилась в кивке. — Ему досталось больше всех — ожидать в одиночестве.
— И он отпустил вас? — спросила женщина. — Направил вас на дорогу?
— А как еще они бы сюда попали? — спросил второй старец.
— При помощи колдовства, например, — ответила женщина. — Как долго мы ждем? Откуда нам знать, каким колдовством пользуется теперь мир?
— Никакое колдовство не может вывести на дорогу сюда, — ответил мужчина. — За это я ручаюсь. Если бы такое было возможно, здесь бы уже побывали и другие.
Тот, что стоял в центре, поднял руку, кладя конец пререканиям.
— Вы пришли по дороге? — спросил он.
— Да, — подтвердил Каландрилл. — После того как… Сеннефым… отпустил нас, старейшины сывалхинов привели нас к дольмену, через который мы и попали на дорогу. Затем мы нашли постоялый двор, потом еще один, а затем вновь вышли на дольмен… так вот и попали сюда…
— Слышишь? — спросил второй старец. — Если у них еще есть колдовство, то оно моложе нашего и не в состоянии вывести человека на дорогу. Да и через ворота оно не может проникнуть. Сеннефым решил, что они настоящие.
— Тереус, Айлисс, вы что, будете обсуждать, как они здесь появились, или испытывать их?
Спорщики замолчали. Первый старец дотронулся пальцем до своей груди и сказал:
— Я — Денарус, а мои спутники — Тереус и Айлисс. Как зовут вас?
— Я — Каландрилл ден Каринф родом из Секки, Лиссе.
— Я — Катя из Вану.
— Брахт из клана Асифа в Куан-на'Форе.
— Сколько же прошло времени? — спросила Айлисс. — Боги, сколько же прошло времени?!