А потому я делаю то, о чем помыслить не могла всего какую-то секунду назад. Я разворачиваюсь на пятках и решительно иду за ними.
Догоняю, снова перекрываю дорогу и порывисто беру Гордея за руку.
Уже одно это касание вызывает во мне непереносимый ураган эмоций. Но я не могу позволить себе утонуть в нем на полдороге.
Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и тяну его за собой.
Коктейли, выпитый мной алкоголь, придают мне всю эту смелость. Но в глубине души я понимаю, что далеко не только в коктейлях все дело. Я нахожусь на такой стадии, в той точке невозврата, в том состоянии… Что если не предприму ничего, то просто сойду с ума.
Без вариантов.
Выбора нет.
Я не знаю, куда именно я его веду, но интуитивно угадываю и совсем скоро нахожу место, где никого вокруг, и можно спокойно поговорить.
Только не говорить я сейчас с ним собралась.
Разворачиваюсь к нему, подталкиваю его расслабленное, в отличие от моего напряженного, тело к стене, а потом прижимаюсь к нему, встаю на цыпочки, закидываю руки ему на плечи и прикасаюсь к его губам в медленном, сейчас же активизирующем все чувственные рецепторы, поцелуе.
Глава 7 Разрывает на части
Его губы теплые и сухие. Они расслаблены, но в то же время так напряжены.
Я не могу сказать определенно. Голова слишком кружится, и я настолько сильно волнуюсь, что попросту ничего не соображаю.
Едва мои губы соприкасаются с его, как я попадаю в другую, никак не связанную с прежней, но такую яркую и чувственную, по-настоящему живую реальность.
Боже, я целую его. О боже, я его целую. Его, его, его… целую, целую, целую…
Снедающая заживо безысходность, боль последних месяцев, все улетучиваются в один короткий миг, выбрасывая меня в здесь и сейчас, при том, что я не могу ни поверить, ни до конца осознать, что он и я… что так близко, что на самом деле…
Чувства затапливают, наотмашь, оглушающе сбивая с ног. Пальцы впиваются в него, бесцеремонно сминают ткань его рубашки.
Его горячие ладони сначала на моих плечах. Замирают, словно выжидая, и вдруг, молниеносный бросок и вот его пальцы уже на моей шее. Сжимают, перекрывая доступ кислорода практически мгновенно, и чуть отстраняют меня от себя. А я… все, что я могу, это вдохнуть последний глоток кислорода, после чего беспомощно смотрю ему в глаза, и… умираю. Тупо смотрю и умираю, умираю, умираю…
Гордей медлит несколько секунд. Несколько долгих, кажущихся мне бесконечными, секунд.
Его дыхание почти на моих губах, его взгляд снова прожигает меня насквозь.
Он смотрит так внимательно, так пристально… Это взгляд пронизывает и оглушает, полностью дезориентирует, лишает воли и сознания.
На него отзывается и начинает так сильно болеть что-то внутри меня…
А потом… не знаю, как так получается, один рывок, инициатором которого становлюсь не я, и вот мы полностью меняемся с ним местами.
Теперь уже я оказываюсь прижатой к твердой прохладной стене, а он нависает, оттесняет, вжимает.
А губы…
Теперь его губы накрывают мои, требовательно и жестко их сминают.
Он целует меня глубоко, но в этом поцелуе нет ни намека на былые осторожность и нежность, и любовь. Целует с какой-то яростной злой одержимостью, словно нарочно стремясь оглушить, подчинить, ударить побольнее.
Я зажмуриваюсь и позволяю ему так целовать. Мне неважно как, главное, что он… Пусть даже так, пусть хотя бы так…
Отрывается также резко, как и начинал, и тут же его руки властно опускаются на мои бедра.
А потом… О боже… он смотрит мне прямо в глаза, а руки тем временем… ныряют под подол и ползут вверх по моим бедрам. Нагло, бесцеремонно, порочно.
Доходят до самых ягодиц и сильно, на грани пошлости, их сжимают.
А ахаю, и тут же его пальцы находят резину моих трусиков, подцепляют и начинают оттягивать их вниз.
— Гордей, подожди, — в панике шепчу я, пытаясь отстраниться, и хоть немного остудить его напор. — Подожди, пожалуйста, стой!
Он отпускает сразу и сейчас же отступает на шаг.
Дышит тяжело, рвано, отрывисто.
А взгляд исподлобья такой, что готов испепелить меня всю.
Глава 8 Мне тяжело принять его условия…
Я в панике… Дезориентирована, подавлена…
Я отшатываюсь к стене и тут же судорожно хватаюсь за нее вмиг ослабевшими, дрожащими, и не желающими подчиняться ни одной из даже самых простых команд руками. Так и замираю, охваченная удушающим, обжигающим все внутренности, жарким убивающим все живое вокруг себя пожаром.