О боже, это… я не знаю… у меня не находится слов…
Я стою, буквально ни жива, ни мертва, и не понимаю, что мне делать, как реагировать на такое. Как мне поступить…
— Внимание, замерли все, — громко командует фотограф, и мне не остается ничего другого, как терпеливо ждать, стоя и обмирая, почти не дыша. Ждать, когда фотографии будут сделаны с самых разных ракурсов.
— Все, снято, — провозглашает, наконец, фотограф и в этот момент я чувствую, как Гордей прижимается ко мне теснее, а его губы щекочут шоколадно-мятным дыханием мою ушную раковину.
— Дыши, Бельчонок, — с хрипотцой в голосе произносит Гордей, а затем отстраняется от меня также резко, как и подходил.
И снова полностью игнорирует меня. Словно не он только что стоял и обнимал, и шептал, и прижимался… Переворачивая во мне все, и вновь лишая хоть какого-то подобия на собранность, целомудрие и спокойствие.
— Красиво здесь, супер! — восхищаются девчонки, когда мы на следующий день приезжаем в небольшой, но очень уютный отель, расположенный у подножия величественного горного массива.
Фотосессия предполагает выезд на местность и займет у нас весь день целиком. Поэтому та часть коллектива, что была отобрана на фотосъемку, остается здесь с ночевкой. А завтра, ближе к вечеру за нами приедет автобус и отвезет нас обратно в наш основной отель.
— Арин, можно тебя на пару слов, — зовет меня Марта Сергеевна, едва мы выгружаемся из автобуса.
Я с готовностью подхожу и несколько минут мы обсуждаем с ней некоторые технические вопросы.
В основном она проводит инструктаж, поскольку съемок такого рода в моем послужном списке пока не слишком много. Рассказывает, как лучше работать с солнцем, дает несколько очень нужных профессиональных советов.
Я старательно все запоминаю и, конечно же, благодарю Марту Сергеевну, потому что счастлива, что она делится со мной своим опытом.
На ресепшене происходит некоторая задержка, но зато, когда я, наконец, попадаю в выделенную мне комнату, я могу расслабиться и вздохнуть с некоторым облегчением.
Бегло осматриваюсь и прихожу к выводу, что комната мне очень и очень нравится.
Она уютная, светлая, расположена на солнечной стороне, все, как я люблю. У окна стоит огромная двуспальная кровать, а открывающийся на горы вид кажется мне просто волшебным.
Я очень рада, что смогу хоть одну ночь побыть в относительной тишине и спокойствии, чего мне сильно не хватало все последние дни.
Подхожу к кровати и скидываю рюкзак на покрывало.
А дальше… происходит одновременно две вещи.
Я вижу, что в кресло в углу уже брошен похожий на мой рюкзак, и… боковая дверь, где по всей видимости располагаются удобства, открывается и оттуда выходит… он.
Гордей с полотенцем в руках, мокрыми, будто после душа волосами, и… Одетый в одни только черные спортивные штаны.
Он, в той самой комнате, которую по нелепому стечению обстоятельств, выделили только что мне. И он… Он в одних штанах и больше на нем абсолютно, совершенно ничего нет…
Глава 12 О боже, что это значит?
Я схожу с ума…
Я застываю, не в силах двинуться с места и отвести взгляд от золотистого загорелого прокачанного торса Гордея.
Конечно, я уже видела его возле бассейна в одних шортах, но тогда было совсем другое дело, тогда не наедине.
В то время, как сейчас…
От осознания, что в комнате только мы вдвоем, у меня во рту пересыхает и я рефлекторно и неосознанно сглатываю.
Гордей замирает точно так, как и я, и смотрит на меня не мигая.
Так и стоим. Он, я, и какие-то жалкие два-три метра между нами.
— Я… это моя комната, — первой нарушаю я тяжелую, гнетущую тишину. — Вот ключ.
И я показываю зажатый в руке ключ на брелоке.
Гордей отмирает.
Усмехается, подходит к подоконнику, протягивает руку и показывает мне точно такой же, как и у меня, ключ.
— Что… что это значит, — выдавливаю я из себя, не понимая, как так получилось, что нам выделили один и тот же номер.
— Не знаю, — пожимает плечами Гордей, — но можешь поверить, я тут ни при чем. Может быть, ты подстроила?
— Я? — ахаю я и отрицательно мотаю головой.
Нет, на такое моей наглости бы точно не хватило. Не после того, как мои попытки сблизиться с ним так позорно провалились.
Только от одного предположения, что это могла быть я, щеки и кончики ушей начинает нещадно пощипывать, а Гордей, как назло, снова зависает на моем лице.
И, конечно, считывает все мои реакции с легкостью.