Я был девственником, когда поступил в семинарию. У меня были шансы и раньше, в старших классах, сейчас кажется, что это было гораздо больше десяти лет назад, с девушкой, которая очень хотела усадить меня на заднее сиденье машины своего брата, которую она часто водила, которая пыталась поцеловать меня однажды вечером после окончания школы. Она была мягкой и теплой, пахла ванилью, и я жаждал ее. Я жаждал узнать, какими будут мягкие губы, мягкие руки и нежное тело, прижатое к моему. Но я также знал, что, попробовав это однажды, отказаться от этого навсегда будет гораздо труднее. Я отверг ее. Две недели спустя я уехал в семинарию и принял обеты священства.
Клятвы, которые я сдерживаю, даже когда дело касается меня самого. Будучи подростком, я доставлял себе удовольствие, разгоряченный и смущенный, в душе или в уединении своей комнаты, но, когда я ушел из дома, я сказал себе, что оставлю это позади. Было глупо поддаваться побуждениям, за которыми я никогда не мог разобраться. Я сказал себе, что если перестану позволять себе искать даже самоудовлетворения, если буду игнорировать побуждения своего тела, я перестану этого хотеть. По большей части, я был прав. До Саши. Пока я не встретил ее, и я хотел большего, чем когда-либо думал, что, черт возьми, возможно хотеть.
Я протягиваю руку вниз, страстно желая прикоснуться к своему члену. Даже одно поглаживание было бы приятным, немного разрядки, немного удовольствия. Что-то, что удержит меня от ощущения, что я схожу с ума от желания ее. Мои пальцы скользят по моей пульсирующей длине, ствол дергается вверх, ударяя по моей ладони. Даже этого легкого прикосновения плоти к плоти достаточно, чтобы заставить меня застонать, удовольствие пронзает меня, когда моя рука начинает сжиматься, представляя Сашины губы, такие мягкие, розовые и полные…
Я отдергиваю руку, и в моей голове возникает другое видение: дождливая ночь в переулке, мужчина, пятящийся назад под неоновой вывеской, в моей руке пистолет, направленный на него.
— Пожалуйста. Пожалуйста, нет!
Звук выстрела, вид крови. Его крови, промахнувшийся выстрел. Он пытается убежать, мой нож в его спине, плече, горле.
Еще кровь. Еще пули.
Смерть. Нарушенный обет, сдержанный обет, и не одна жизнь была еще потеряна в ту ночь.
Я сжимаю кулаки по бокам, отдаваясь в горячие струи воды, но та ночь не единственная, которая всплывает перед моим мысленным взором. Есть и еще одна, в русском горном шале, мужчина, который кричал, когда мы с Виктором и Лиамом разбирали его на части, кусочек за кусочком. Мужчина, которого я помогал резать, для нее. Для женщины, с которой он поступил несправедливо. На моих руках слишком много крови, чтобы они когда-нибудь прикоснулись к ней.
Я не заслуживаю удовольствия. Я не заслуживаю счастливого конца.
Она заслуживает.
3
САША
Я ДОМА.
Это первое, о чем я думаю, когда автомобиль едет по длинной, обсаженной деревьями аллее к особняку Виктора и Катерины. Я всегда находила его красивым: белый камень, тяжелые деревянные двери, ландшафтный дизайн вокруг фасада дома, ведущий к мощеной дорожке, и просторный внутренний двор. За ним находится еще более величественная собственность: сады, бассейн, спрятанный в более лесном ландшафте, похожий на грот, спрятанный от мира, а недалеко от него небольшой каменный коттедж, который давным-давно, в другое время, был домом садовника, а теперь является местом, где Макс останавливается, когда он здесь. До того, как я приехала сюда, это было практически постоянно, но в последние месяцы он все чаще курсирует между Бостоном и Нью-Йорком.
Он говорит, что это потому, что он посредник Виктора с ирландскими королями. Виктор, согласно тому, что я слышала и от Макса, и от Катерины, обычно слишком занят, чтобы уделять внимание каждой мелочи бизнеса, которую необходимо уладить с братьями Макгрегор. А Левин Волков, правая рука Виктора, в эти дни слишком занят управлением новыми предприятиями Виктора, в частности, его программой подготовки шпионов и наемных убийц, чтобы быть посредником, которым он был раньше. Итак, Макс, как человек, которому Виктор доверяет, взял на себя эту обязанность, чтобы быть полезным и отплатить Виктору за его защиту.
Защиту от чего, я точно не знаю. У Макса есть секреты, о которых он мне не рассказывает, хотя та кровавая ночь в России, на мой взгляд, связала нас крепче, чем когда-либо могли быть секреты. Но есть вещи, которых он тоже не знает обо мне, подробности, которые я утаила. Вещи, которые я не хочу, чтобы он мог себе представить. Кажется самовлюбленным думать, что он проводит больше времени в Бостоне из-за меня, чтобы избежать нашего сближения. В конце концов, прошел год, как говорит мой психотерапевт, если бы он хотел меня, если бы что-то должно было случиться, разве это уже не произошло бы?