Но только на миг.
После случая с Коневым, Сашка провел со мной инструктаж, как выворачиваться почти из любого захвата, и сейчас я с успехом демонстрирую, какая я хорошая ученица.
Вырвавшись, я кричу на Дикого:
– Да я уже выслушала тебя, мне хватило! – я съехавшим с плеча из-за Кира рюкзаком я луплю его. – Что тебе еще от меня надо? Отвали!
Но Кир терпит побои.
– Мне все надо. Мне не хватило.
Эти слова приводят меня в бешенство. Вкладывая всю свою боль и обиду, я продолжаю лупасить Дикаева рюкзаком:
– Да что еще? Ты даже первый поцелуй украл. Все испоганил. Ненавижу!
Только вся покорность Кира напускная, позволь мне подойти к нему поближе, чтобы треснуть еще раз, он хватает меня и забрасывает себе на плечо:
– Можешь ненавидеть, это я переживу.
Глава 55. Кир
Подрулив к «Амодею», я двадцать минут сижу в тачке, карауля вход.
Сердце бухает, как будто от того, смогу ли я перехватить Истомину, зависит, блядь, абсолютно все. В держателе для стаканов обнаруживается забытая Ником непочатая банка энергетика.
Приговариваю ее.
И походу зря.
Меня и так штырит, тащит из салона мерить шагами тротуар.
А вдруг именно сегодня она не придет? А вдруг она уже внутри?
К тому моменту, как из-за поворота появляется Олька, я окончательно на нерве. И мелкая светловолосая фигурка держит меня за этот нерв.
Идет в наушниках, ни фига по сторонам не смотрит. Не обращает внимания, как вывалившиеся из «Амодея» парни сворачивают ей вслед головы.
Что-то напевает.
Меня тут ломает, а ей хоть бы хны.
Магнитом тянет за ней, и я поддаюсь. Окликаю ее, но я естественно ни хрена не слышит. Еще минута и она зайдет внутрь, и поговорить нормально нам не удастся, поэтому я делаю рывок и сграбастываю стервозу.
И тут же пьянею.
Цветочки гребаные забивают нос.
Коза прыгает, как и положено козе. Холодом обливает. Морозит взглядом.
Разговор не складывается. Истомина не собирается меня слушать. Хотя чего я ожидал? Но ее тон, легко отметающий мои просьбы, задевает меня сильнее всего. Послать бы все к ебеням.
Но я не могу. Не могу позволить ей уйти.
И тут становится ясно, что не так Олька спокойна. Не так равнодушна.
Сепетит. Дерется. И вообще, кажется, шанс есть.
А от признания, что и поцелуй со мной у нее был первым, меня распирает. Снисходит спокойствие. Шаткое, но оно позволяет выгадать момент и сцапать сивую, которая визжит, и продолжает дрыгаться.
Хрен тебе, Оля.
Я держу крепко.
Господи, почему мне не попалась адекватная и спокойная? За что мне такая?
У машины Истомина просекает к чему все идет.
– Ты не можешь меня увезти! Это похищение! Ты придурок! Сейчас же отпусти!
Ага. Разбежался.
– Нет. Сначала ты меня выслушаешь, а потом я тебя отпущу.
Мысленно добавляю: «Может быть, но это неточно».
– Поставь меня, и тогда я посмотрю, стоит ли тебя слушать!
Боже, она еще будет выдвигать мне условия? Это после того, как я чуть не свихнулся за эту неделю.
– Тебе ничего не мешало хоть раз поднять трубку, Оль, – отвечаю я, открывая заднюю дверь. – Так что береги голову.
– Что? – пищит, но я уже засовываю ее поглубже, не удержившись, поглаживаю теплое бедро и блокирую двери с сигналки.
Почему-то этот момент вызывает у меня крышесносное чувство. Даже не знаю, как описать. Дракон, мать твою, спиздивший свою принцессу.
Прыгаю на водительское место и быстро даю по газам.
Я, конечно, придурок и малясь тронулся, но даже в этом состоянии я осознаю, что мой поступок не совсем здоровый.
Ну… какая жизнь, такие и поступки.
– Какого хрена? – шипит Истомина с заднего сидения, стараясь дотянуться до меня и дать затрещину.
– Хочешь попасть в аварию?
– Ты пуп земли? Я сказала, что не хочу тебя слушать. Что непонятного?
– А я хочу, и че делать будем? – огрызаюсь я, а сам чувствую, что я абсолютно неадекватный, потому что наличие злобной фурии на заднем сидении приводит меня в восторг. Почти щенячий.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не начать улыбаться.
Что-то мне подсказывает, что моя довольная рожа взбесит козу еще больше, а я и так не представляю, как заставить ее слушать. Не связывать же ее…
Хотя…
Нет, это было бы слишком. Хотя на фоне того, что я упер ее, может, и норм. Вписывается в диагноз.
Подтверждая мои подозрения, Олька заявляет:
– Я не стану слушать, – и тут же демонстрирует – затыкает уши и бубнит: – Бла-бала-бла….
Ебать. Детский сад.
– Что, Оль? Слабо выслушать? Я облажался и все, теперь у меня нет права голоса? Я не могу оправдаться, извиниться… Умереть мне теперь, что ли? У тебя тоже, знаешь ли, язык бы не отсох, если бы мне глаза на правду раскрыла, а не побежала причитать над Сашулей!
– Это так ты собирался извиняться? Наехав на меня? Красный, идиот, ты куда смотришь?
– На тебя смотрю. Ты тоже красная.
– На дорогу смотри.
– Ты успокоилась, мы можем поговорить?
– Бла-бла-бла.
Как же хочется ее задушить!
– Значит, пока покатаемся, пока тебя не отпустит, – поворачиваю на дорогу из города.
Коза сверлит меня в зеркало заднего вида своими синими дулами, каждым взмахом ресниц отсекая выстрел прямо в сердце.
Надулась. Ничего. Зато на глазах, и точно знаю, где она. И никуда не денется.
Через пятнадцать минут, когда становится невозможным игнорировать желтые-рыжие березы вдоль дороги, Истомина не выдерживает:
– Куда ты меня везешь?
И правда, куда мы катим?
Автоматом я свернул на Дубовый умет. Провидение меня ведет не иначе. Родители вчера улетели отдыхать. Так что, похоже, есть место, где нам никто не помешает.
– Чего молчишь? – нервничает звезда. – Куда?
– К конструктивному диалогу, – ухмыляюсь я.
Глава 56. Оля
Наверное, я до сих пор не могу поверить, что он это сделал.
Он меня увез. Против воли.
Так что мне мешает, сейчас достать телефон и написать отчиму про этот беспредел?
Почему до самого выезда из города я не открываю окно и не ору с просьбами о помощи?
Потому что я – идиотка.
Потому что рядом с ним сердце стучит живее, даже несмотря на то, что мне больно смотреть на Кира.
Он выглядит паршиво, и девчачья сущность шепчет: «А вдруг это из-за меня он страдал»? Верится с трудом, но ведь всю неделю он атаковал меня звонками. И я знаю, что искал меня в универе.
Только ведь характер у Дикаева – дрянь.
И все эти бестолковые телодвижения – это вовсе не от влюбленности, а потому что кому-то надо, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. Он же сразу бесится, как только не по его выходит.
– Куда ты меня везешь?
– К конструктивному диалогу.
Что? Да он вообще знает, что это такое? Диалог!
Ему говоришь что-то, а он слышит только то, что хочет! Спору нет, удобная позиция, но меня она совершенно не устраивает.
По глазам зеленым вижу, что-то задумал.
Лучше спать пошел. Упырь упырем. Щеки впали, круги под глазами, щетина эта...
Так. Нечего его жалеть. Он меня не пожалел.
«Тебе ничего не мешало хоть раз поднять трубку». И тут же ёкает.
Мало времени прошло. Слишком мало.
Нужно не дать себе слабины, не позволить ему опять навешать мне лапши на уши.
Пока занимаюсь аутотренингом мы заворачиваем в поселок, я не успеваю посмотреть на табличку с названием, а мы пролетаем по центральной улице почти до самого конца.
– Где мы? – нервно сглатываю я. Дикаев – псих. Кто его знает, что он задумал.
– Дома, Оля. Мы у меня дома…
– Но… твоя квартира…
– А это чтобы нас никто не побеспокоил, – зловеще поясняет Кир.
Тоже мне серый волк! Я тут же взвиваюсь:
– И что? Даже Лину не позовем?
Заехав в ворота и пережидая, пока они закроются, Кирилл оборачивается ко мне: