– Завтра, – пробормотал он, – дождя не будет. Нам обещали, что этот приступ плохого нрава святого Свитина скоро закончится. Завтра слез не будет, не так ли? Постарайся быть счастливой, ведь я так счастлив, что ты здесь, со мной, в этом одиноком доме.
– Я постараюсь, мистер Грэхем. – Она икала у него на груди, чувствуя себя ужасно оттого, что ее заплаканное лицо оставляет следы на его красивой рубашке.
– Ты должна называть меня Марш. – Он отбросил ее взъерошенные волосы со лба и стал изучать ее лицо при свете молний. – С сегодняшнего дня я буду звать тебя Делла.
– Делла? – произнес рядом с ней мужской голос.
Она с испугом очнулась от воспоминаний. Молнии, казалось, отражались в ее широко раскрытых глазах, когда она взглянула на Ника. Впрочем, Деллу не удивило его появление, как будто ее воспоминания подготовили ее к этой встрече, ведь среди дождя обязательно должен появиться мужчина в смокинге и нарядной рубашке, чтобы сообщить что-то важное, что окажет огромное влияние на ее дальнейшую жизнь.
– Что вы здесь делаете в такой час? – Он подошел к ней еще ближе своей бесшумной походкой. В его глазах был тревожный охотничий блеск, словно он привык бродить по ночам в поисках жертвы.
– Я могу задать вам тот же вопрос, Ник.
– Я играл в карты в курительной комнате. Игра только что закончилась, и мне захотелось покурить в одиночестве перед сном.
– Курите, Ник. Я постараюсь вам не мешать, буду сидеть тихо, как мышка.
– Вы не похожи на мышку, mia. – Молния озарила его улыбку. – Больше похожи на соловья, я полагаю. Мы разошлись после нашего концерта, но я хотел сказать, что никогда не слышал, чтобы вы так хорошо пели. Морской воздух творит чудеса с вашим голосом.
– Благодарю вас, Ник. – Делла откинулась на своем сиденье и ощутила странную свободу от всех тревог. Она молча смотрела, как Ник садится на ближайший стул и вынимает из кармана кожаный портсигар с тонкими темными сигарами. – Ник, – сказала она, перебирая пальцами шелковый носовой платочек, – я и не думала, что вы слышали мое пение раньше. Вы никогда не упоминали об этом.
– Существует много такого, о чем я не упоминаю. – Он лениво цедил слова, выпуская в воздух ароматный дым сигары. – Я поселился в Америке и время от времени езжу в Сан-Франциско, так что, разумеется, хожу в театр послушать итальянскую оперу. Я слышал, как вы пели Мими, и восхищался вашей техникой, но сегодня, Долли Нив, вы пели своим сердцем. Я рад, что не пропустил этот случай, особенно если учесть, что завтра я покидаю «Звезду» и мы больше никогда не увидим друг друга.
Делла и раньше предполагала, что судьба приготовит соответствующие декорации для драматического объяснения с Ником, но она не думала, что это будет так ошеломляюще и что ее сердце будет готово выпрыгнуть из груди. Она с трудом смогла удержать протестующий возглас. Никогда больше не увидеть этого человека, приводящего ее в ярость, чарующего и жестокого, каким мог быть только он один!
Внезапно раздался треск разрываемого шелка, и Делла в удивлении посмотрела на две половинки своего носового платка.
– Я рад, что вы не так уж ненавидите меня, – протянул Ник. – Ведь поступки более красноречивы, нежели слова. Я говорил с капитаном и решил не продолжать далее круиз – для меня будет лучше, как сказала бабушка, вернуться к моим итальянским корням. Я хотел оторваться от них, и эта боль навсегда останется со мной, если я и дальше буду пытаться осесть где-нибудь в ином месте, кроме собственной страны. Завтра корабль причалит к Неаполю, и я снова буду дома. Ведь наш дом там, где наше сердце. Я уверен, что вы согласитесь со мной.
Как только Ник перестал говорить, его взгляд остановился на разорванном платке, который сжимала рука с кольцом на пальце.
– Вы правы, что возвращаетесь в Италию. – Делла постаралась, чтобы ее голос звучал ровно и рассудительно. – Мне будет недоставать вас до конца путешествия, Ник. Наши споры так бодрили меня, а о Венеции у меня останутся незабываемые впечатления.
– Если вам понравилось осматривать Венецию в моем обществе, тогда позвольте мне показать вам завтра Южную Италию и оркестр из тысячи цикад, которые заставляют оживать и трепетать ее теплые холмы. Я могу нанять машину, и мы увидим Амаль-фи, Сорренто и Салерно. Я знаю эти места так, как знают их только итальянцы. Я смогу доставить вас назад на корабль к полуночному отплытию.
Каждое его слово было для Деллы крошечным спасательным кругом, брошенным в пучину отчаяния. Еще один день, двенадцать часов, долгие, как целая жизнь, а потом «Звезда» оставит его в Италии и отплывет вместе с Деллой к другим портам. Ей оставалось только ухватиться за то, что он предложил, хотя она и знала, что спасение может обернуться для нее гибелью.
– Почему бы и нет? – весело промолвила Делла. – Я всегда хотела посмотреть Неаполь. Скажите мне, Ник, почему поэты говорят «увидеть Неаполь и умереть»?
– Поэты всегда преувеличивают, и на самом деле ничто не умирает. Цветок возвращается в землю, а места, которые мы увидели, и встреченные нами люди радуют наши сердца воспоминаниями.
– Сегодня, синьор, вы так глубокомысленны.
– Сегодня, синьорина, я итальянец. – Он потушил сигару и потянулся за ее плащом. – Пойдемте, я провожу вас в каюту. Вы должны хорошо выспаться, чтобы завтра быть в хорошей форме.
Делла поднялась и позволила ему закутать ее в бархатный плащ. Стоя рядом с ней, он казался еще выше, и она не осмелилась заглянуть ему в лицо, боясь увидеть на нем очередную маску. Они никогда не были так близки друг к другу и в то же врем так далеки.