Глядя на доктора, Келси пыталась осознать это, но не могла. Дуглас, который всегда казался таким непобедимым, бурливший такой грубой силой, мертв? Этого не может быть. Доктор ни словом не обмолвился о Брэндоне. Ее измученный мозг ухватился за это, как утопающий за соломинку.
– А как… – Она проглотила слюну, неловко шевельнулась и попробовала задать вопрос снова: – А как Брэндон?
Услышав вопрос, доктор Джеймс помрачнел, как будто она не имела права спрашивать, но ответил, хмуро и прямо. Брэндон жив, он находится двумя этажами ниже, в отделении реанимации, без сознания, что является результатом «внутричерепного кровоизлияния». Он может прийти в себя и через десять минут, и никогда вообще. И глаза. Они сильно пострадали от удара в голову и разбитого стекла. Опять же только время покажет, будет ли он видеть. А в настоящий момент важно вывести его из комы.
Келси не позволили навестить Брэндона, несмотря на все ее мольбы. Глядя на поджатые губы доктора, Келси думала: он, наверное, испытывает удовлетворение от этого.
Ясно было, что он считает ее виновной в трагедии. Он не поинтересовался, почему она оказалась в машине Брэндона, а не Дугласа. Он не спросил, почему Дуглас как безумный старался догнать их. Но его подозрения и ее вина, точно отвратительные миазмы, наполняли комнату.
Вот так, не имея возможности увидеть Брэндона, она провела несколько дней, рисуя в своем воображении картины одна страшнее другой: как Брэндон лежит один, бесчувственный и недоступный.
Дрожащими пальцами Келси ощупала порезы, изломом протянувшиеся вдоль линии волос, и подумала: оставили ли осколки след на лице Брэндона? Потрогав припухлость над виском, попыталась представить себе: может, и он чувствует во сне такую же пульсирующую боль? Видит ли он сны? Знает ли, что случилось с ним? Знает ли, Боже, о Боже, знает ли о Дугласе? Винит ли меня так же, как доктор Джеймс? Как я виню себя сама?
Вот что было хуже всего – осознание, что все происшедшее – ее вина. Едва она успевала подумать об этом, подступала дурнота, и комната начинала крениться и темнеть.
– Хорошие новости, – проговорил доктор Джеймс, пряча в карман стетоскоп и записывая что-то в ее карте. – Брэндон пришел в сознание. Он еще в реанимационной, но в сознании.
Келси посмотрела на него. В сознании? Слова медленно доходили до нее, просачиваясь сквозь слои защитного безразличия, которыми она окружила себя.
Внезапно в ней вспыхнула надежда. В сознании! Жив!
Она сразу поднялась, села, почувствовав, как по жилам бешено заструилась кровь. Она смотрела на широкую белую спину доктора Джеймса и пыталась унять рыдания, комом вставшие у нее в горле.
– Он в сознании? – наконец удалось ей промолвить. – Значит, все обойдется?
Доктор Джеймс обернулся и пристально посмотрел на нее. Келси показалось, что его серые глаза видят все: прорвавшуюся страстность, раскрасневшиеся щеки, затуманенные слезами глаза.
– Мы так полагаем, – осторожно проговорил он. – Брэндону настолько лучше, что это позволяет нам питать немного больше оптимизма. Он то приходит в себя, то опять впадает в забытье. Это нормально, он получает много лекарств. И мы, конечно, обеспокоены его глазами. Главное, что он вышел из комы. – Прихватив с собой карту Келси, доктор направился к двери. – Ну а с вами все в порядке, пора выписываться. Вас может кто-нибудь подвезти, мисс Уит например.
Кое-как поднявшись на подгибающихся от слабости ногах, Келси кинулась за ним, чтобы не дать ему уйти. Ухватившись обеими руками за белый халат, не обращая внимания на боль, резанувшую в одной из потревоженных ранок, и стараясь не показывать своего отчаяния, она спросила:
– Могу я увидеть его?
– Честно говоря, не думаю, чтобы это было желательно. Его нельзя беспокоить…
– Я не побеспокою! – Келси не дала договорить, все еще не выпуская его халата. Она просто не могла позволить ему уйти, пока он не скажет «да». – Я только посмотрю.
– Возможно, он спит.
– Все равно! – Она не смогла сдержать возбуждения, но тут же спохватилась. Если доктор подумает, что она в истерическом состоянии, то ни за что не пустит ее. – Я не расстрою Брэндона.
– Ну что же, ладно, – нехотя согласился доктор, словно удивляясь собственной капитуляции. – Но только на минутку. Если заметите, что он возбудился, немедленно уходите.
Она кивнула:
– Конечно.
Приняв решение, доктор Джеймс не стал больше тратить времени. Махнув рукой, чтобы она шла следом, он быстро зашагал по коридору. Келси поспешила за ним, с каждым шагом ступая все увереннее.
Было еще очень рано, и они оказались единственными пассажирами в лифте. Доктор с силой ткнул в кнопку четвертого этажа, словно уже сожалея о проявленной слабости.