Но она не уходила. Теплые пальцы обхватили запястье и вырвали его из сулящего покой забвения. Память начала пробуждаться. Эти пальцы, этот голос…
Нет! На бровях у него выступил пот, тут же пропитавший закрывавшую глаза повязку. Беспомощно задергались пальцы. Ему хотелось обнять ее, успокоить. Но он знал, что не должен этого делать. Он сжал пальцы в кулак. Если я притронусь к ней, произойдет нечто такое ужасное, чему даже нет названия.
Разрываясь между желанием вспомнить и необходимостью забыть, он чувствовал, как напрягся каждый его мускул. Уйди! – умолял он. Уйди, пока еще не слишком поздно!
Но она подняла его руку к губам и, уронив на нее слезу, поцеловала. На миг вспыхнуло яркое пламя, и он все вспомнил.
Красоту. Взрыв страсти.
Келси! Ох, любовь моя, любовь моя, что мы натворили?
Он застонал, не в силах вынести вспышку яркого света, а потом раздался взрыв, разнесший воспоминания на тысячи кусочков, настолько крохотных и бесформенных, что сложить их заново было бы невозможно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Небо над Клифф-роуд было таким непорочно голубым, словно не знало ни облака, ни тем более грозы. И все-таки, проезжая мимо того места, где Брэндон потерял управление, Келси невольно сжала лежавшие на коленях забинтованные руки.
– Вы как, о'кей?
Голос Грега Сиддонса, ведшего машину, прозвучал встревоженно, и она постаралась улыбкой успокоить его. Грег был приятным молодым человеком лет двадцати с небольшим, и два месяца работы секретарем у Келси едва ли подготовили его к тому, чтобы участвовать в семейной драме Траернов. До этого самым сложным его поручением было отменить заказ на столик в ресторане.
– Все в порядке, – ответила Келси и разжала руки, когда взятый напрокат автомобиль миновал место аварии, где уже не осталось никаких следов: ни искореженного металла, ни поломанных деревьев, – не видно было даже стекол. О том, где они едут, Келси подсказало только учащенное сердцебиение.
По-видимому, Грег ей не поверил – над круглыми очками сдвинулись брови. Бедный парень! Только из школы бизнеса, безумно гордится, что печатает девяносто слов в минуту, весь горит от желания работать. У меня есть все основания благодарить судьбу за Грега Сиддонса. Мне не обойтись без секретаря.
Теперь, когда не было Дугласа, она одна знала все дела «Офис-дизайн оф Калифорния» – фирмы по проектированию служебных помещений, сокращенно – «ОДК». И она была полна решимости не дать заглохнуть семейному бизнесу Траернов.
Когда Брэндон вернется домой… Келси старалась не слушать въедливое змеиное шипение, незаметно просочившееся в ее мысли: если Брэндон вернется домой. Если, если, если… Она глубоко вздохнула. Когда Брэндон вернется домой, он застанет все в полном порядке, фирма будет процветать.
– Как Брэндон? – внезапно прервал ее размышления Грег. – Что говорят врачи?
– Полны оптимизма.
Но словам ее не хватало уверенности. Она старалась не вспоминать о том, как выглядел Брэндон: беспомощным калекой, потерявшим связь с внешним миром. Увидев его в центре клубка извивающихся трубочек и проводов, она остолбенела. Со всех сторон его окружали мигающие аппараты, внушавшие, несмотря на стерильное равнодушие, самый настоящий ужас.
Почему-то страшнее всего было смотреть на белые бинты, толстым слоем покрывавшие его голову и почти все лицо. Доктор Джеймс сказал, что еще недели две они не будут знать, сохранится ли у Брэндона зрение.
Она любила смотреть в его глаза, но поняла, насколько они красивы, только тогда, когда не смогла их увидеть. У Брэндона были лесные глаза – то зеленые, то карие, пронизанные золотистыми и солнечными лучиками, обрамленные густыми каштановыми ресницами и увенчанные прямыми бровями.
Но эти глаза были замечательны не только своей красотой, в них светилась яркая личность. Во взгляде Брэндона каждый человек читал дружеское расположение и понимание.
Стоя подле его койки, Келси смотрела на разбитый, потерявший форму рот Брэндона: от порезов и ушибов губы распухли, а уголки рта, всегда приподнятые кверху, теперь опустились. И она поняла, что, если бы потребовалось, смогла бы жить без его ослепительной улыбки. Но вот если бы нельзя было снова посмотреть ему в глаза… Если бы нельзя было согреться теплом его искрящихся глаз и, глядя в них, рассмеяться, почувствовать раскованность и покой от источаемого ими доброжелательства…
Машина миновала ворота, и впереди открылся дом, притулившийся на гребне холма. Трехэтажная башня, выпирающая из северного крыла здания, придавала ему уродливый вид. Келси с трудом уняла дрожь – она терпеть не могла этот дом!