— А почему он не стал поднимать шум?
— Из гордости. Из-за чего же еще? Развод всегда связан с позором, тем более выглядеть рогоносцем в глазах света ему не очень-то хотелось. Он согласился признать вас своим сыном, а жене позволил остаться женой в глазах ничего не подозревающего светского общества. Хотя он предупредил леди Хартвуд: еще одна ошибка, и он подает на развод. Кроме того, он твердо дал ей понять, чтобы впредь она не жаловалась, что бы он ни делал. В противном случае он грозил опозорить ее. С того самого времени ваша матушка жила с дамокловым мечом над головой. Думаю, угроза нависшей постоянной опасности так повлияла на ее характер, что с тех пор она стала очень ценить репутацию и благопристойность.
— Именно поэтому она ни разу не возражала отцу и не осуждала его поступков, даже когда он разорил нашу семью?!
— Да. Она знала, чем обязана мужу. Многие другие мужчины выгнали бы ее из дому, когда узнали бы правду.
— Кто же тогда мой отец? — прошептал Эдвард.
— Это как раз самая худшая часть тайны. Если бы ваша матушка завела шашни с каким-нибудь знатным лицом, одного круга с Черным Невиллом, ваш отец не стал бы так кипятиться. Он знал, что тоже немало наследил в других благородных семействах. Но, произведя дознание, он выяснил, что любовником его жены был проезжий актер, выступавший в амплуа любовника, этакого страстного Ромео.
Так вот кто его отец. Актер.
— Я всегда думала, что леди Хартвуд отдалась ему из желания мести и злобы после того, как лорд Хартвуд уехал вместе со мной в Париж. Хотя светским дамам следует остерегаться подобных связей, но, видимо, ваша матушка по-настоящему вознегодовала и совершила такой опрометчивый поступок. Ведь она прекрасно знала, что, ничем хорошим это не может кончиться. Даже такой сильной натуре, как ваша мать, не удалось переделать Черного Невилла. Больше всего он ценил собственные удовольствия и не позволял никому управлять его жизнью. Ваша матушка, видимо, хотела возбудить в нем ревность, как же она заблуждалась! Черный Невилл только возненавидел ее и никогда не простил ей такого оскорбления. Его злоба лишь возрастала, когда он видел, каким хилым рос Джеймс и каким здоровяком были вы. Вот поэтому он подарил мне ожерелье. Оно было куплено на деньги из приданого жены. Черному Невиллу хотелось отомстить жене во что бы то ни стало. Он предчувствовал, что его титул со временем достанется ребенку, в жилах которого не текла его кровь.
Миссис Этуотер говорила что-то еще дальше, но Эдвард уже не слышал ее. Его сердце переполняла буйная радость. Он не сын Черного Невилла. Он не порочный потомок порочного лорда. Над ним нет никакого проклятия. Эдвард не знал, кто его отец. Главным было то, что не Черный Невилл. Внезапно он ощутил, что вся его ненависть к матери, долгая и упорная, вдруг перестала его тревожить. Все оказалось объяснимым. Его ненависть не имела ничего общего с унаследованным характером, скорее она была следствием его жизни, полной ошибок и увлечений, и она могла умереть, уйти в прошлое точно так же, как и его прошлая порочная жизнь.
Он встал и поблагодарил миссис Этуотер. Выйдя в прихожую, он с испугом взглянул на свое отражение в зеркале. Он не знал, кто именно смотрит из зеркала на него. С горечью он сознавал, как далеко увлекло его чувство мести к матери, он смеялся над ней, беззащитной и уязвимой для его нападок. И вот теперь Элиза должна была расплачиваться за его слепую глупость, если только он не найдет способа смягчить сердце матери.
Глава 19
— Ее милость не сказала ни слова о том, когда вернется, — ответил дворецкий на вопрос Эдварда, к нескрываемой досаде последнего. По мнению дворецкого, леди Хартвуд отправилась к врачу, мистеру Аберкромби, у которого она проходила курс гидротерапевтического лечения.
Не было никакого смысла ехать в лечебницу, более того, его приход туда она восприняла бы с откровенным раздражением. Эдвард решил не портить дело излишней торопливостью и дождаться мать в библиотеке. Но к своему удивлению, там он нашел преподобного мистера Хоскинса, который исповедовал его брата на смертном ложе.
Появление Эдварда явно поразило священника. Не скрывая своего удивления, он поинтересовался, почему лорд Хартвуд до сих пор не вернулся в Лондон.
— Вам лучше кого бы то ни было должен быть известен ответ на этот вопрос, — ответил Эдвард. — Вы же присутствовали при составлении последней воли Джеймса. По условиям завещания я должен провести две недели в Брайтоне, чтобы дом остался за матерью.