Элиза горько усмехнулась про себя: сейчас, после того как опасность миновала, она, как это ни удивительно, опять ждала от него предложения руки и сердца. Какая же она наивная! Она отказала, причем в довольно оскорбительной форме, задевающей его гордость. Не исключено, что теперь он испытывал к ней такое же отвращение, как к Эстелле, несмотря на то что ее он спас из беды, куда ее завлекла неосторожность их обоих. Сейчас, когда ей ничто не угрожало, он, по-видимому, втайне желал отделаться от нее, поделикатнее и побыстрее. Все-таки он оставался лордом Лайтнингом, эксцентричным и непредсказуемым. Если бы она нуждалась в утешении и поддержке, она обратилась бы к нему в последнюю очередь.
Эдвард как будто прочитал ее мысли.
— К сожалению, тебе придется побыть в моем обществе еще какое-то время. Иного выхода я не вижу. Здесь у тебя нет никого, кто мог бы оказать тебе поддержку, поэтому все заботы о тебе я беру на себя, но только до нашего возвращения в Лондон. Туда мы отправимся немедленно, я заеду всего лишь на пару минут в дом матери, чтобы собрать нужные вещи. Ну а потом мы заедем в магистрат к судье, чтобы оформить твое освобождение и забрать твои вещи, хотя эта скотина не сможет нам помочь. Судья тяжело ушибся, падая с высокой лестницы ратуши. Честно признаюсь, его падение не было случайным, я приложил к нему руку, а также к падению другого негодяя, его помощника. Надеюсь, происшедшее навсегда отобьет у них охоту заниматься подобными грязными делами. Как только достанем твои книги, так сразу отправимся в путь.
— Погоди. Но если ты покинешь Брайтон прямо сейчас, то лишишься права на наследство.
— Я уже получил свою долю, больше мне не надо.
— А как же дом твоей матери? Ведь она потеряет его, если ты уедешь раньше оговоренного срока?
— Не волнуйся, она его ни в коем случае не потеряет. Священник, который исповедовал умирающего Джеймса официально заявил, что брат был не в здравом уме, составляя завещание на смертном ложе. Мать узнала об этом раньше меня. Вот почему она решилась нанести мне удар исподтишка.
— Но если все так, как ты говоришь, каким образом тебе удалось уговорить ее освободить меня?
— Я сделал то, что должен был сделать. — Эдвард слегка смутился. — Не будем больше говорить об этом. Когда приедем в Лондон, — он вздохнул, — я хочу предложить тебе помощь, если, конечно, ты согласишься принять ее, чтобы ты могла поселиться в любом месте, где захочешь, и жить, не испытывая ни в чем нужды. Я не буду докучать тебе своим обществом. Более того, не стану больше приставать с разными сентиментальными глупостями, которые тебе даже неприятно выслушивать.
Элиза кивнула, но не проронила ни слова. Он был прав. Ей уже не хотелось слышать его повторного предложения, потому что сейчас у нее не было ни сил, ни мужества, ни желания дать согласие. Она сидела закусив губу, чтобы не расплакаться, чувствуя на себе нежный взгляд его карих глаз. У нее невольно возникло ощущение, что его взгляд, обладающий магнетической силой, без всяких слов опять делает ей предложение и молча ждет ответа.
Она поглубже спряталась под меховой накидкой и забилась в угол кареты, как бы давая понять, что разговор закончен. Однако молчание длилось недолго. Он опять нарушил его.
— Элиза, мне не хочется говорить на эту деликатную тему, но честь требует прояснить положение дел. Хочу напомнить тебе о моем обещании относительно непредвиденных осложнений после нашей последней ночи…
— Ты широко, раскроешь кошелек и щедро вознаградишь.
— Нет, заблуждаешься.
От неожиданности Элиза тихо вскрикнула.
Неужели ее отказ пробудил в нем гнев, который она угадывала в нем? Неужели он возненавидел ее точно так же, как некогда возненавидел Эстеллу? Она справилась с волнением и, не подавая виду, равнодушно сказала:
— Я беру на себя всю ответственность за то, что совершила позапрошлой ночью. Я больше не невинная дурочка, которую ты затащил к себе в карету. Я знала, к чему может привести то наше свидание, и не собираюсь быть тебе в тягость.
— Ты не поняла меня, — прервал он ее несколько сбивчивую речь. — Ты никогда не будешь мне в тягость. Я хотел только сказать: если у тебя будет ребенок, ты должна будешь выйти за меня замуж. Я не позволю, чтобы мой ребенок рос с клеймом незаконнорожденного. Да, я знаю, ты боишься повторить судьбу твоей матери, но я докажу тебе, что я не похож на твоего отца. В случае необходимости я все устрою таким образом, что ты нисколько не будешь сожалеть о нашем браке. У меня к тебе нет и не будет никаких претензий. Ты вольна жить так, как тебе хочется. Возможно, ты права: чем скорее ты вернешься к твоей прежней жизни, тем будет лучше для нас обоих.