— Ребекка… Черт тебя подери, Джексон Рул, меня зовут Ребекка! — почти выкрикнула она, но его уже и след простыл.
Глава 11
Ребекку с детства учили, что человек терпеливый в конце концов добивается своего, и все такое прочее. Беда заключалась в том, что Ребекка, мягко говоря, не отличалась железной выдержкой, и дожидаться, пока смягчится суровый нрав Джексона Рула, ей было тяжело.
В течение трех недель, прошедших после той грозовой ночи, он не обращал на Ребекку внимания, односложно отвечал на вопросы и довел ее до истерического состояния. Джексон вел себя так, словно ничего не произошло. Как будто он вообще был едва знаком с Ребеккой и только что поступил к ней на работу.
Ребекке хотелось разрыдаться, или припереть Джексона к стенке и заставить считаться с собой, или возненавидеть его… но ничего не получалось. И в результате оба продолжали держаться отчужденно, а жизнь текла своим чередом.
Пита выписали из больницы, и через несколько дней преподобный Хилл привез его в оранжерею. Но пока что не работать, а так — повидаться.
Но Ребекка отлично понимала, что это просто отговорка. Разумеется, старики приехали осмотреться, и удостовериться, что преступник, нанятый ею на службу, не распускает руки. В другое время их тревоги насмешили бы Ребекку, но сейчас ей было слишком больно. Джексон Рул и не думал прикасаться к ней. С ним невозможно было даже поговорить по душам! Ребекке помогали держаться лишь воспоминания о ночи, когда он любил ее… платонически. Если бы вернуть все это… и завоевать сердце Джексона! Но пока надо было заняться гостями. Вслед за Даниелом из машины вылез Пит.
— Пит! Ах, как я рада видеть тебя! — сказала она, крепко обнимая старика и осыпая короткими нежными поцелуями его щеки, мгновенно залившиеся румянцем.
— Ну, хватит… Если б я знал, что тебе так хочется поласкаться, я бы приехал давным-давно, — поддразнил ее Пит, подтянув брюки на сильно похудевшем животе.
— Заходи-ка в дом, там прохладно, — пригласила Ребекка и улыбнулась отцу, который стоял в сторонке с задумчивым видом. — И ты тоже, папа. .Тебя дожидаются в холодильнике твои любимые напитки.
Ребекка, разумеется, и понятия не имела, что отец борется с ужасным грехом — ревностью. Он многое бы отдал за то, чтобы отношения с дочерью опять стали простыми и легкими. Но стоило им встретиться, как кто-то — чаще всего Ребекка — начинал раздражаться, и дело доходило до ссоры.
Преподобный Хилл улыбнулся и украдкой вздохнул. Трудно свыкнуться с мыслью о том, что дочь уже не нуждается в его опеке. Для Даниела она всегда оставалась тонконогой девятилетней девчонкой, рыдающей в его объятиях из-за того, что какой-нибудь сорванец насмехается над ее непокорными рыжими кудрями.
Преподобный Хилл последовал за ней в контору, вытирая на ходу лоб, усеянный капельками пота. Как жаль, что он надел сегодня свою темную сутану! Она словно притягивает солнечные лучи, и жесткий воротничок, казалось, вдруг стал размера на, два меньше. Через несколько мгновений он расстроился еще сильнее, наткнувшись на человека, который снился ему в кошмарных снах. Такого холодного и пустого взгляда, как у Джексона, преподобный Хилл не видел никогда в жизни. Ему очень хотелось отвернуться и сосредоточить внимание на чем-то еще, но эти спокойные, пронизывающие синие глаза притягивали его к себе как магнит.
— Джексон! — Пит уже ковылял к нему с протянутой рукой. — Парень… ну просто не могу сказать, как я тебе благодарен за то, что ты сделал!
Джексон перевел взгляд на своего напарника и слегка улыбнулся, но глаза его оставались мрачными.
— Да ради Бога! А вообще за то, что я умею делать искусственное дыхание, надо благодарить тюрьму.
Даниел Хилл смущенно прокашлялся и сунул палец под воротничок. Пит был явно озадачен: он не ожидал такого равнодушного, даже циничного ответа. Сбитый с толку, старик понурил голову и, даже не коснувшись руки Джексона, повернулся к Ребекке в надежде, что она окажется более разговорчивой.
Но Ребекка не поднимала головы: похоже, она была всецело поглощена документами, разложенными возле кассы. У Пита заныло сердце. Правда, на этот раз его терзала не физическая, а душевная боль.
«Нет, только не это», — подумал старик. Видно, не зря он так боялся. Что-то произошло между Ребеккой и Джексоном, и хотя он не знал, что имен но, но это было не к добру.
Пит решил проверить свои подозрения.
— Привет, дорогая! — сказал он как ни в чем не бывало, и на сей раз Ребекка подняла глаза. — Может, предложишь выпить чего-нибудь холодненького и заодно сотрешь пот с моего лба? Он прямо раскалился.
Она попыталась улыбнуться, но Пит разглядел и темные тени под глазами, и слезы, блестевшие на ресницах. «Черт подери! Так я и знал!» Старик повернулся и сердито посмотрел на Джексона… но тот уже направился к выходу, и через несколько мгновений дверь за ним захлопнулась.
— Что будешь пить? — спросила Ребекка, роясь в холодильнике.
Пит побрел к ней, сунув руки в карманы. Тоже заглянул в холодильник, делая вид, будто изучает его содержимое, и украдкой шепнул на ухо Ребекке:
— Я бы предпочел услышать от тебя правду.
Она резко выпрямилась, стукнувшись при этом головой о дверцу.
— Ах ты… черт! — простонала Ребекка, схватившись обеими руками за ушибленное место.
— Ребекка, что за выражения! — нахмурился Даниел. — С тобой все в порядке?
Это стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она повернулась к отцу с горькой улыбкой, а на глазах уже выступили слезы.
— Спасибо, папочка, что поинтересовался. Да, я хорошо себя чувствую.
Выхватив из холодильника бутылку пепси, Ребекка сняла с нее колпачок и передала Питу.
— Я сейчас вернусь, — сказала она и выбежала из комнаты, чтобы не разрыдаться на гдазахлу Пита и отца.
— Да я вовсе не…
Пит отдал Даниелу бутылку и достал себе другую. Глотнув из нее, он сказал:
— Ну, мое мнение тебе известно. Вы с ней — два сапога пара: оба упрямые и своенравные. Проблема заключается вот в чем: Ребекка знает, когда надо ускользнуть от твоей отеческой заботы, а ты, друг мой, не умеешь вовремя остановиться.
Даниел шагал взад и вперед, не обращая внимания на мокрую от запотевшей бутылки ладонь.
— Когда умирала жена, я обещал ей присматривать за нашей дочерью. Думаешь, легко мне было одному растить девчонку? Да, я многого не понимаю в женской натуре и готов это признать. Но Ребекка постоянно нарушает все правила, которым я ее учил, и я вижу свой долг в…
Пит положил руку на плечо друга и легонько сдавил его.
— Даниел, ты бы послушал себя. Говоришь о дочери так, словно она еще малое дитя! А ведь Ребекка — взрослая женщина. Она сама себе судья, и это естественно. Стало быть, слово «нарушает», тут не годится. Ты хоть понимаешь меня?
Даииел поставил бутылку на стол и вытер руку о брюки. Вообще для слуги Господа это был совершенно неподобающий жест, а уж для преподобного Хилла — тем более. Пит понял, что Даниел вконец извелся из-за дочери.
— Я вот чего не пойму: как она может защищать человека, хладнокровно лишившего жизни собственного отца? — пробормотал Хилл. — Этому нет оправдания.
— А с чего ты решил, что Ребекка его защищает? — возразил Пит.
— Но ведь Джексон до сих пор здесь, не так ли?
Пит пожал плечами.
— Ну у меня-то теперь есть веские причины радоваться тому, что Ребекка взяла его на работу. Не случись этого, ты скорее всего уже прочитал бы надо мной заупокойную молитву да и запихнул в какой-нибудь старый сырой склеп.
Даниел залился краской.
— Я вовсе не это имел в виду… Конечно, слава Богу, что он спас тебе жизнь. Я только хотел сказать…
— Послушай-ка, преподобный. Ты не раз говорил, что пути Господни неисповедимы, но все равно надо молиться. И, во всяком случае, день, когда Ребекка наняла Джексона Рула, был для меня счастливым, это уж точно!
В комнату вернулась Ребекка. Она натянуто улыбнулась, надеясь, что ей удастся держать себя в руках.
— Я высморкалась и помыла с мылом рот. Теперь меня простили? — спросила она с притворной беспечностью.