– Или тебя, – кровожадно улыбнулась Инглэм.
– Сплюнь, дура! – обиделся Джейр и отвернулся.
– Те огни впереди.
Тьма уже опустилась для жатвы в диких пустошах. Но впереди, вдалеке, показались огни.
– Лишь бы не заглох аккумулятор, – сказала худая рыжая девочка-подросток, Ар-Кни.
Если видишь относительно небольшое поселение, то оно точно начинается на «Нью», никогда не ошибешься.
– Я достану терета.
Грохот колес дрезины почти заглушал разговор, но всё-равно, вокруг воцарилась тишина.
– Ты – что? – спросил Роу.
– Сумасшедшая! – послышалось откуда-то из гнездовья, в которое превратились придвинувшиеся друг к другу плотно, для тепла, чёрные копатели.
– Я кое-кого знаю, – что бы не распространяться, соврала Инглэм.
Роу закрыл лицо ладонью. Он вернее всех оказался прав с догадкой о затее безумной Инглэм. Он обнял её – ничего интимного. И сказал на ухо:
– Быть может ты хочешь невозможного, а, Инглэм-Эри?
Этого никто не слышал. Говорить вслух приставку к имени считалось неприличным, её произносили только на официальных мероприятих. Инглэм только зубы сжала.
– Не твоё дело судить о том, что возможно для меня. Я – свободная аме-кеи, – так же тихо ответила она. Грохот, не только тишина сказанного, заглушал их слова для окружающих.
Аме-кеи – провидицы и жрицы погибающего мира, слуги великого Потока, породившего всё, и призванного уничтожить всё. Одни, в огромных домах с редкой прислугой.
Из-за сокращения численности населения, частью убитого, частью угнанного в мир теретов, перенаселение превратилось в сказку. Города были разбросаны на таких расстояниях друг от друга, что было равным наткнуться не только на один из них, но и на дом аме-кеи, аме-тала.
Их целью и средеством было управление Потоком. Отдельные проявления Потока были самой необычной частью мира, именно он создавал порталы, и именно благодаря аме-кеи люди научились сдерживать и закрывать завесу миров от проникновения ТеретаТа Ки.
Все аме-кеи носили железные маски, если им случалось посещать высокие церемонии Маскарада. В домах же маски носили только слуги. Инглэм могла спокойно передвигаться без неё по миру, не привлекая внимания.
По выдуманной ею, и братом Роу легенде, она была провинциалкой из очередного «Нью».
У Инглэм глубокие чёрные, слегка раскосые глаза, как у народа тетори, потому что её отец был тетори, а тетори было много среди небольших городов у Огненной границы. Тетори – великие мастера огня.
Они с братом были совсем не похожи, потому что иметь детей от разных отцов не было зазорно. По правилам мира, где люди стремились не к соблюдению абстрактных понятий чистоты и морали, а к разнообразию в популяции и забыли о том, как надо ненавидеть кого-то ещё, кроме Терета Та Ки.
Но эта идея имела отношение исключительно к людям, не теретам. Как бы похотливая знать не пыталась использовать чудовищ для плотских утех, идея спаривания с этими существами широкому обществу казалась крамольной.
Боги, годы прошли с тех пор, как Инглэм видела живого терета! Многие не переживали редкие встречи с загадочными монстрами. Она оказалась везучей, ибо тонкие шипы-копья Охотника, из особого металла, единственное, что сдерживало их и ранило по-настоящему – тогда её защитила одна из них.
В группе был всего один Охотник. Терета Та Ки без модуля подчинения, который вживлялся в шею, дикие и опасные Терета Та Ки стали такой редкостью, что скоро имели все шансы стать не более чем сказками.
Знатные семьи, семьи Маскарада, носившие алые маски и никогда не снимающие их на публике, часто говорили на кортах о том, что следует истребить всех теретов. Однако, слишком многие хотели видеть в них рабов и безотказных бойцов.
Инглэм уснула тем самым противным до омерзения сном, знакомым путешественникам сквозь холодные пустоши. Он не наполнял силами, а, казалось, только отнимал их. Она разлепила глаза. Снег усилился, налипая на ресницы. Инглэм чувствовала, как пусто внутри. В этом… она вздохнула, потревожив память. Нью-Сэфоте? Или Нью-Сорвике? В этом городе под землёй, традиционном для городов Огненной границы, где из-под земли шло тепло, заменяющее отопление, их никто не ждал. Они никого здесь не знали.
– Нью-Тенгри, – сонно пробормотал Роу.
Нью-Тенгри! Что-то швельнулось в памяти. Кажется, кто-то из её знакомых упоминал этот город. Почти все «Нью» были шумными, яркими, и невыносимо, безбожно бедными. Те, которые появились до войны, и которые выстояли в ней, ещё соблюдали некую церемониальность. А церемониальность равнялась цивилизованности. Которой, впрочем, не знали и маленькие хутора, у которых даже своей расщелины не было, откуда можно было бы брать тепло и воду.