Англичанин устроился в нескольких метрах от меня. Но не надолго. Через какое-то время он поднялся и направился на обед. Перед этим он немного смущенно спросил, не составлю ли я ему компанию.
Я задумалась. Предложение было заманчивым. Но, в конце концов, я решила, что это рискованное предприятие. Я не могла себе позволить задеть честь Халида. Во всяком случае, здесь, в его стране. Тем более в последний день. Иначе он задним числом обвинит меня в том, что я бросаюсь на всех подряд. Нет, это мне было совершенно ни к чему.
А жаль — этот милый англичанин, похоже, испытывал искреннюю тревогу за меня. Но ничего не поделаешь, такая вот прихоть судьбы.
Через час мы с Халидом ехали домой. Он перечислял «уважительные причины», по которым не смог вовремя забрать меня с верхней террасы.
— Да брось ты, Халид, все понятно — Рамадан, — невозмутимо остановила я его.
Меня теперь ничто — абсолютно ничто — не могло выбить из колеи.
— Как поживает Набиль? — спросила я.
— Мы были на учебно-тренировочном поле для верблюдов, решали очень важные вопросы. Теперь они с Ибрагимом едут в Аль Ваху.
— А, понятно. И тебе, наверное, придется поехать вслед за ними?
— Да, хабибти, после того как я отвезу тебя в аэропорт. Но сначала мы примем душ, поужинаем в «Метрополитен», а оттуда поедем прямо в аэропорт. Да, кстати, тебе привет от Айлин. Она соскучилась по тебе.
— Правда? Приятно слышать.
Я решила потом написать ей и все объяснить на бумаге. Бедная Айлин. Вернее, бедная Верена. Как мне будет не хватать её и всего вот этого.
— В следующий раз обязательно увидитесь.
— Ладно.
У меня защемило сердце. «Хоть бы он не заметил мое волнение!» — подумала я.
Пока Халид, ничего не подозревая, стоял под душем, я собирала чемодан. Бесстрашно, героически, исполненная решимости положить конец пожизненному позору, я начала борьбу сама с собой.
Тут, как гром среди ясного неба, появился мокрый Халид в набедренной повязке из полотенца. Он тряхнул своей мокрой, сверкающей гривой и сказал:
— Хабибти, брось ты это глупое занятие! Ты же теперь можешь оставлять свои вещи в Дубае.
Этого-то я и боялась. Катастрофа нависла над нами прежде времени. Теперь я должна была раскрыть карты или взять себя в руки и морочить ему голову до последнего момента.
Пока мой мозг лихорадочно перебирал возможные отговорки, я со смехом обняла Халида, чтобы выиграть время.
— Ах, darling, и в самом деле! Какая я глупая! — сказала я. — Ну, ладно, надо подумать, что я могу оставить здесь.
Он, удовлетворенный, опять исчез в ванной. Я судорожно глотнула. Мне не нравилась эта ситуация. Шельмовство и лукавство никогда не были моей стихией. Но многообещающий план моего ухода, страх перед слезами, перед возможной драмой — все это заставило меня действовать именно так. Я бы не выдержала всего этого. У меня бы просто не хватило сил.
Около одиннадцати часов вечера наш «понтиак» бесшумно мчался через пустыню в аэропорт. Мысли о приближающейся развязке весь вечер укрепляли мою волю и помогали сохранить внешнее спокойствие.
Халид ни о чем не подозревал. Те немногие вещи, которые я везла обратно в Швейцарию, «по официальной версии» нужно было сдать в химчистку. А туалетных принадлежностей мне было не жаль.
Когда мы вошли в здание аэропорта, на лице Халида появились тревога и беспокойство. Он весь вечер тщетно вызванивал своего друга Саида, военного психиатра, который должен был сопровождать нас в аэропорт, так сказать для алиби.
Какое унижение.
У меня был билет на самолет авиакомпании «Малайзийские авиалинии», следовавший рейсом из Куала-Лумпура. В Дубае он должен был взять на борт всего несколько пассажиров.
Во время регистрации я оглянулась через плечо на Халида и увидела, что мой Халид нервно ходит взад-вперед, озираясь по сторонам, как затравленный зверь. Признаться, мне было больно видеть это.
«Ну что ж, будь что будет, — подумала я. — На этот раз мы расстанемся навсегда. И мне больше не нужно будет терпеть это унижение».
— This is your boarding card, we wish you a pleasant flight[56].
Боже, как быстро вдруг полетело время.
Как мне будет не хватать этой страны.
Меня мгновенно охватила та самая тоска, которую я испытала в ту памятную ночь, в Шардже, когда посадочная полоса в лучах прожекторов стремительно понеслась мне навстречу и я даже представления не имела, что меня ждет там, внизу.
Может, я приблизилась на слишком опасное расстояние к самому сердцу Аравии и оказалась в плену у этой земли, как в капкане несчастливой любви? Нет, я, похоже, и в самом деле сошла с ума!