— Нам нужно идти, — обратилась Лой к своим спутникам.
Они продолжили нелегкий подъем. Сердце Лой было готово вырваться из груди, ей не хватало воздуха, а в животе беспокойно шевелился ребенок. На память пришли слова доктора Гидумэла: «Твоя матка словно сделана из стекла…» Ах, Сангхви! Как же ей справиться без него?
Лой шла не останавливаясь, а в ушах у нее звучали предсмертные крики Гидумэлов. Беглецы поднимались все выше и выше. Дети совсем выбились из сил, и родители напрасно пытались их приободрить. Нэнси пришлось взять Джоя на руки, а Крис стал отставать.
Боб резко остановился.
— Все, хватит!
Все остальные поравнялись с ним и тоже остановились.
— Это говоришь не ты, Боб, — сурово сказала Лой.
— Мои дети измучены и не могут идти дальше.
— Они должны идти, и ты хорошо это знаешь.
— Прости, ты права, — виновато сказал Боб и забрал Джоя у жены. — Ну, пошли дальше. Ты ведь у меня настоящий мужчина.
— Итак, вперед, — Лой махнула рукой в сторону вершины и обняла Криса за плечи. — Пойдем вместе. У меня хватит сил на двоих.
Они поднимались выше и выше. Огромный живот тянул Лой вниз, растянутые мышцы страшно болели, а во рту появился неприятный горький привкус. Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы не отпустить руку Криса.
— Ты хочешь пить?
— Очень.
— И я тоже.
Постепенно лес становился все реже и светлее. Наконец они добрались до самой вершины горного хребта, где росли только сосны с покрытыми смолой стволами и низкий кустарник, да еще то тут, то там виднелись огромные, отполированные ветром каменные глыбы.
Отсюда была видна оставшаяся на севере Оскола и находившийся на юге Ладлэм.
Над головами у беглецов беззаботно распевали жаворонки, их крылышки сверкали в лучах заходящего солнца. Лой вдруг споткнулась, и Брайан едва успел удержать ее, обхватив за талию. Боб хотел было взять у нее ружье.
— Я буду стрелять! Отойди!
— Хорошо, только уймись! Господи, Брайан, да она просто ненавидит меня!
— Я ненавижу то, что поселилось внутри тебя.
— Ничего нет, кроме меня самого!
— И правда, Лой, что ты нашла у моего мужа? — возмутилась Нэнси. — Откуда такая ненависть?
— Думаю, ты прекрасно знаешь, что внутри тебя сидят демоны, которые пытаются тебя использовать, — объяснила Лой, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более убедительно.
Боб криво усмехнулся и выглядел в этот момент довольно жалко.
Через несколько минут они добрались до самой вершины. Отец Палмер первый оглянулся и увидел оставшуюся на севере Товэйду. Пораженный увиденным, он упал на колени, содрогаясь всем телом.
Все небо над Товэйдой было залито мерцающим лиловым светом, который, несмотря на расстояние, подействовал на всех, подобно наркотику. Мальчики застонали и задрожали всем телом, а Лой почувствовала, как ребенок забился сильнее.
— Брайан, он так брыкается.
Наконец это свершилось. Ад вырвался из земных недр на поверхность. Лой сделала глубокий вздох, а потом задержала дыхание. Она всегда поступала так, когда хотела восстановить силы и хоть какое-то подобие душевного равновесия.
— Муж мой, нам нельзя здесь оставаться ни минуты.
— Мы не можем отправиться в путь прямо сейчас, — заявил Боб.
— В нашей армии капитулянтов расстреливали.
— О Господи! Ты не могла придумать ничего более нелепого! Брайан, скажи, чтобы она наконец заткнулась!
— Лой…
— Это он уговаривал нас остаться и ждать, пока кто-нибудь явится на помощь. Но никакая помощь так и не пришла. А теперь он заявляет, что все безнадежно, но это тоже ложь, — она хлопнула себя по животу, выступавшему из-под пропитанной потом рубашки. — А я буду жить!
Брайан обнял жену, чувствуя, как ему передается сила и уверенность Лой.
— А сейчас в путь, — обратилась она к остальным. — Ступай вперед, Боб.
— Нет уж, я больше не хочу идти впереди.
— Ты пойдешь. Если демоны вдруг вздумают напасть, пусть первой жертвой станет их марионетка.
Боб посмотрел на нее сверху вниз. На его лице отражались противоречивые чувства: смешанная с болью печаль и что-то похожее на ненависть… а может быть, это чувство было более глубоким и совершенно не свойственным добродушной натуре Боба.
Лой была непоколебима.
Маленькая группа беглецов устремилась вперед, в надвигающуюся темноту, туда, где раскинулся город их последней надежды.
Над ними все еще кружили жаворонки, а на западе кровавое солнце клонилось к закату. На севере же, в суровых горах, в муках нарождался новый мир. Дикий и безжалостный, он представал во всем своем безобразии, озаряемый жуткими вспышками лилового света.