Женщины сидели на деревянных скамьях вдоль стен, наполняли грогом стаканы для мужчин, а сами пили вермут. Вот так в моем представлении выглядел лагерь буров на биваке: мужчины усаживаются на корточки между повозками, торопливо стреляют, перебрасывают ружья женщинам, а те спокойно вкладывают патроны. Точно так же здесь мужчины склонялись с кием в руках, а их храбрые жены следили за бутылками.
Да, поистине это страна неограниченных возможностей.
Стучали шары, менялись цифры на доске. Зал с выбеленными стенами и черным цементным полом казался меньше от расставленных по стенам зеркал. На одной из стен — полка с книгами: Невил Шут, Мэри Вебб, сборник жизнеописаний Сесиля Родса. Миссис Пэрди, держа на коленях болонку, что-то вязала. Она была явно возбуждена игрой.
— Ну, довольно! — остановила она мужа, рассказывавшего анекдоты. Она взглянула на доску, где отмечались набранные очки, радостно вскрикнула, так как очков было уже много, подошла со своим вязаньем к столу и стала мешать игрокам.
Были слышны реплики философского содержания:
— Черные живут сегодняшним днем. Самое большее, чему их можно научить, — смотреть на год вперед.
— Не удивительно ли, что они живут ради мечты, которая осуществится через сотни лет?
Под столом полусонная собака жевала бумагу; там лежал старый сифон для содовой воды и ящики со свадебными подарками старшей дочери. Она не взяла их в свой новый дом к северу от Умтали. Умтали — это Шотландия Южной Родезищ там в ручьях пляшут форели.
Голоса игроков начали стихать.
— Well done![3]
— Good shot![4]
— Slowly, partner![5]
Лица утратили напряженное выражение, тела расслабли. На мистере Пэрди — красная рубашка. Пояс расстегнулся, брюки спадали.
Женщина, сидевшая рядом со мной, сказала:
— Сэр Рой Беленский — наш Георг Вашингтон.
Она вся так и сияла, щеки ее горели, на шее красовалось огромное жемчужное ожерелье. Казалось, она радовалась тому, что живет в эту историческую для Африки эпоху.
— Мы спокойно можем довериться ему, — добавила она.
— Скорее он может вполне довериться нам, — поправил ее мужчина, хозяин магазина мужского готового платья в Солсбери, с филиалами в Гвело и Ливингстоне. Когда мы приехали сюда, то были либералами, а потом были вынуждены стать реалистами.
Так, разговор за столом приобретал вполне определенное направление, служа как бы дополнительной приправой к тушеному мясу, сдобренному кэрри, острым соусом и крепким пивом.
Вскоре я понял, что значит быть «реалистом». Для реалиста африканцы — бесформенная масса, состоящая из слуг и рабочих. Реалист не видит людей, не замечает несправедливости. Он считает современное положение рас «исторически необходимым». Это его любимые словечки, он пользуется ими не задумываясь, даже когда говорит о собственной жизни.
— Романтики и безумцы есть повсюду, особенно много их в Англии, — сказал мистер Пэрди. — Но те, кто с таким успехом содействовал благополучию общества, имеют право на самые широкие привилегии, а также право определять, что такое благополучие и кто может пользоваться им. Не правда ли?
Он посмотрел на окружающих. Гости одобрительно кивали головой. В домах белых в Африке мне нередко приходилось быть свидетелем горячих дискуссий среди людей, мыслящих одинаково. Они все были согласны друг с другом. Тогда отчего же они кипятились? Против какого невидимого врага направляли стрелы своих обвинений? Против Организации Объединенных Наций, против лейбористской партии в Англии, против какого-нибудь либерала, которого один из них встретил на пассажирском пароходе, направлявшемся в Европу, против Африки, которую они не замечали? Пли они плохо думали о других, потому что плохо думали о себе? К чему эти страстные протесты, не встречающие возражений?
— После мировой войны здесь стало скучно, — заметила миссис Пэрди. — Слишком много новых лиц. А многие туземцы побывали в Индии и в Европе, научились рассуждать. Проблемы конституции… процесс демократизации — эти слова и у меня навязли в зубах. Туземцы похожи на шимпанзе, взобравшихся на стулья. Если бы они работали да помалкивали, то давно добились бы того благосостояния, о котором столько кричат. Не можем же мы без конца давать им деньги.