Город пестрит объявлениями: «сдается в наем». Роскошные особняки, конторские дома-дворцы из мрамора и цемента, даже сам дом страхового общества — шестнадцатиэтажный небоскреб — все свидетельствует о предусмотрительности белого человека: сюда, в этот земной Эдем, прибудет еще много эмигрантов. Правда, их пока маловато, и домовладельцы уже в более сдержанных тонах выражают свою веру в будущее и в правительственные планы. Того и гляди, наступит день, когда их съемщиками окажутся не эмигранты, а… Но столь еретические идеи немыслимы для Южной Родезии раньше 1984 года.
У одного голландца, подвизающегося по строительной части, мы купили «Моррис Оксфорд» выпуска 1950 года. В таком огромном городе нельзя обойтись без машины — один или два автобуса для белых, курсирующие по городу, поймать почти невозможно. Мы снова занялись розысками маклеров по продаже недвижимостей. В районах Александра, Авондейл и Мильтон-парк мы осматривали дома с шаткой садовой мебелью, плюшевыми гардинами и полустертыми монограммами на простынях. Дома эти, по-видимому, сдаются уже давным-давно: колонки для горячей воды полопались, за густой разросшейся зеленью в конце сада стыдливо прячутся мусорные ямы и лачуги для прислуги.
Мы решили снять жилье не больше чем на три месяца; оставаться на более долгий срок вряд ли имело смысл из-за белого террора, называемого чрезвычайным положением. Каждое утро мы просматривали в газете «Родезия геральд» многочисленные столбцы объявлений о сдаче жилья в наем.
Осматривая квартиры, изучаешь город, особенно его окраины. Выбор был очень велик, и нас интересовало только то, чтобы квартира была как можно более дешевой, как можно ближе к центру и как можно лучше меблирована. Хозяйки и управляющие спрашивали: может быть, мы сами хотим подобрать слуг-туземцев, а то они знают одного — он не строптив и редко ворует. Переходя из одной комнаты в другую, мы не испытывали недостатка в темах для разговоров.
Пожилой паре из Южной Африки нужно было уехать к своим внукам на время поездки зятя и дочери в Европу. Им так хотелось сдать нам на это время свою квартиру, что они даже предложили пожить в ней сутки на пробу.
— A-а, вы из Скандинавии, сказал старик с брюшком. — Прекрасно! Скандинавы опрятные и чистоплотные люди. Итальянцы — ужасные грязнули. А греки — их много у нас побывало — ничуть не лучше индийцев. У них всегда куча детей. Накопят денег и удирают. А их дома и все дома вокруг вдесятеро падают в цене. Евреи, что поделовитее, пожалуй, заткнут за пояс индийцев.
Так, потягивая виски для улучшения кровообращения, он разложил по полочкам полмира. Старики выехали на одни сутки. На другое утро в семь часов из африканского квартала прикатил на велосипеде слуга Сэм. Уничтожив свою порцию кукурузной муки и мяса, он принялся натирать полы. Шкафы в спальне ломились от старомодной одежды начала века, на полу стояли полуметровые свадебные фотографии, на столиках разной формы — искусственные цветы и белые пепельницы в форме рук. И ничего нельзя было сдвинуть с места. Мы не смели буквально пошевельнуться среди этих немых свидетелей чьей-то долгой жизни.
Старики вернулись, и мы извинились перед ними. Картина с избушками баварских дровосеков, лампы с розовыми шелковыми абажурами, Сэм, который должен был есть только дешевое мясо и безостановочно натирал полы, — все это слишком непривычно для нас.
— Понимаете, в Швеции мы не держим прислуги, — объяснили мы.
— Я как будто слыхал об этом, — с участием сказал старик. — Там всю работу делают женщины. Точь-в-точь как у наших туземцев.
Дом в Африке
Не смотря на чрезвычайное положение, жизнь в городе шла своим чередом. Люди старались не думать о будущем. Солдаты и полиция делали свое дело, завсегдатаи бара Майкла все так же крепко держали в руках свои рюмки. И только когда на улицах расклеивали газеты, в душную атмосферу безразличия, присущую провинциальному городу, ненадолго врывалась струя свежего воздуха.
А в остальном…
— Нет, нет, мне придется-таки пойти к Аусби, вы знаете, это психоаналитик из Лондона, — взволнованно произнесла одна дама.
Пока авиация и королевские вооруженные силы занимались усмирением непокорных, остальные тоже были очень заняты. Психоанализ и танцы, минеральные воды Швеппе. Общество любителей конного спорта устраивало выставку в Чикараби, а фабрика, изготовляющая шелковые банты для кошек, организовала в Дрилл-холле выставку своих изделий. Ботаническое общество приглашало на экскурсию в Эванригский сад алоэ («О необходимом для пикника, пожалуйста, позаботьтесь сами»), а в Гранд-отеле две дамы (Энид Эблетта и Энджела Крипе) устраивали выставку картин пейзажистов и маринистов.