— Успокойте их там, в Европе! — говорили они с недовольством и недоумением. Они не могли понять, почему вдруг сейчас, впервые в истории, они оказались на авансцене, освещенные светом рампы.
Иногда мы завтракали в клубе журналистов в гостинице «Майклз», расположенной на противоположной стороне площади Сесил-сквер. Здесь царила атмосфера, описанная Грэмом Грином и Эвелин Вау, которые когда-то жили в Солсбери. Бесчисленные порции виски и содовой, сигареты, бутерброды с ростбифом, разговоры.
— Ты был в Ньясаленде?
— Лечу туда вечерним самолетом. Вернусь завтра утром. Джеймс, фотокорреспондент, улетел час назад — он направился на север.
— Бенденнис, ты хочешь получить корреспонденцию для «Обсервер»?
— Я еду в Идолу, чтобы после ленча взять интервью у Моффэта. Только что получил телеграмму из «Ньюс кроникл».
Журналисты Родезии старались не отставать от событий и делали вид, будто видят все насквозь, хотя это «все» вовсе не заслуживало внимания. Таким образом они вносили свою лепту в общую свободу иметь предрассудки.
В парке сидели белые. Они ласкали собак, читали или спали. На некоторых скамьях были надписи: «Для европейцев». Член магистрата Чарльз Олли недавно высказался в связи с этим на заседании муниципалитета.
— Собственно говоря, нет необходимости делать в парках надписи «Только для европейцев». Африканцы просто не имеют права бывать там.
А во время прений в парламенте африканцы расположились на траве, как на поле боя; небольшая группа собралась у парламента и робко поглядывала на выходящих оттуда людей. Они не решались войти и послушать, о чем говорят. Вечером они уходили домой. В ходе утомительных вечерних заседаний правительство и оппозиция, общими усилиями сломив небольшое сопротивление, приняли новые законы.
Атмосфера чванливости и несерьезности, царящая в парламенте, угнетала меня. Те, кто должны были нести знамя образования и культуры, обнаруживали свое ничтожество. Лидер оппозиции, Айткен Кэйд, сказал однажды о ком-то, что тот забыл свои «briefs», что означает и «записи» и «брюки», и все громко расхохотались.
Так выглядел предпоследний акт в драме о старой и новой Африке.
Некоторые критиковали какие-то детали в деятельности правительства. Это все равно, что обвинять грабителей в том, что их оружие было грязным. Говоря о грязи на оружии, люди забывали о самом оружии и его применении. Но большинство белых ничего не желают знать об оружии, если оно направлено не на них.
Сэр Роберт Тредголд, президент верховного суда Федерации, упомянул, правда в конце своей речи, что Родезия вступила на путь, ведущий к утверждению тоталитарных принципов.
Вслед за этим последнее вечернее заседание закончилось, и когда в коричневых залах парламента Южной Родезии погас свет, а женщины, закутавшись в свои черные шарфы, поехали домой, наступил торжественный момент. Несколько десятилетий тому назад при таких же обстоятельствах погас свет свободы в центре Европы. А теперь он слабо мерцал в Центральной Африке.
Гражданские права в Солсбери
С балкона своего дома мы наблюдали кусочек жизни Федерации.
Здесь, на восемнадцатом градусе южной широты, солнце восходит между без четверти шесть и четвертью седьмого. Мы просыпаемся еще до восхода солнца от мошкары и крика петухов. Всю ночь напролет гудят поезда в нескольких километрах от дома: железная дорога проходит по промышленному району, где шлагбаумы заменены световыми сигналами. Паровозы на всех парах со свистом мчатся через город.
В половине седьмого начинают стучать в окно разносчики. Первым появляется Ксодо с овощами и фруктами в огромной корзине, прикрепленной к багажнику велосипеда: бананы стоят 4 эре штука, бобы 30 эре полкило, ананасы и дыни по 40 эре за штуку, небольшие тыквы по 2 эре, авокадо — 10 эре. Вслед за ним на задний двор на велосипеде въезжает небритый африканец с цветами, но цветы нам не нужны — у нас во дворе растут гортензии и несколько кустов роз.
В семь часов, как раз к завтраку, появляется разносчик хлеба из пекарни Лобеля. В половине восьмого белые покидают свои виллы, садятся в автомобили и едут в центр. Поток машин медленно движется мимо нашего балкона по Джеймсон Вест авеню.
И в это же самое время группами идут африканцы с чемоданами, матрацами, одеялами и мешками на головах. Они направляются куда-нибудь на новое место работы, на другое место жительства или в Ньясаленд, откуда родом многие рабочие Южной Родезии.