Итак, наступила эпоха искажения понятий. Страну окружил занавес пропаганды, открытый только в сторону юга. Федерация снискала за границей уважение — считалось, что она проложила мост между белым и черным национализмом. С 1953 года прошли три десятка законов; они завинтили гайки, построили полицейское государство, а тенденциозная пресса, направляемая государством, конвейером штамповала публикации и речи о строительстве плотины в Карибе, о многорасовом университете и партнерстве… партнерстве…
Поэтому, когда в феврале 1959 года белые сами разоблачили свой гигантский обман, введенный в заблуждение мир был немало удивлен.
Цивилизованные люди
Мир направляет острие своей критики на Южно-Африканский Союз, а Южная Родезия не подвергается таким резким нападкам, хотя ее общество построено на тех же расовых принципах. В Солсбери, как и в Иоганнесбурге, время от времени происходят акты насилия…
В Южно-Африканском Союзе у власти стоят африкандеры, поэтому пресса, выходящая в стране на английском языке, направлена против них. Таких противоречий между белыми в Центральной Африке не может быть. Когда в Иоганнесбурге африканцев выселяют из какого-нибудь пригорода, это вызывает потоки протестов со всех концов света. В Южной Родезии ежегодно выселяли тысячи африканцев из так называемых белых районов, а правительству не пришлось выслушать ни одного упрека.
Первым премьер-министром Федерации был лорд Молверн, он же Годфри Хаггинс. До этого он занимал такой же пост в Южной Родезии, и если познакомиться с парламентскими протоколами за время его пребывания там у власти, легко обнаружить высказывания, которые несомненно вызвали бы одобрение националистов африкандеров даже сегодня. Нынешний министр финансов Дональд Макинтайр произносил прочувствованные речи об апартеиде. Оказывается, перед самым возникновением Федерации политические деятели, которым суждено было позднее получить большое влияние, занимали в расовом вопросе приблизительно такую же позицию, как и правители Южно-Африканского Союза. Отдельные формулировки новой конституции 1953 года заставили мир поверить в то, что в Центральной Африке произошла перемена взглядов. Некоторые скептически отнеслись к этой перемене; в число скептиков входили африканцы.
Лорд Молверн, изобретатель партнерства, укрепил позиции скептиков. В августе 1956 года он произнес речь, положения которой в дальнейшем повторялись им и сэром Роем из года в год, даже во время кризиса 1959 года. Он потребовал самостоятельности и заявил, что с африканцами незачем считаться: ведь воля народа представлена парламентом. А потом следовала угроза, становившаяся раз от разу все более дерзкой — так нагло никто еще не осмеливался выступать в Британском содружестве наций:
— Вот один из парадоксов нашей конституции: мы осуществляем полный контроль над армией. Я могу только надеяться, что нам не придется использовать ее так, как применили свою армию североамериканские колонии, ведь мы имеем дело с бездарным правительством в Англии…
Сэру Рою тоже нравится эта тема. Вот отрывок из его речи в Булавайо:
— Вы, очевидно, помните один исторический эпизод с чаем[11]. Англии не имеет смысла ссориться с очень важным поставщиком стратегических товаров в Содружестве…
А африканских политических деятелей, осмелившихся заявить о самостоятельности, сурово наказали.
Лорд Молверн опять приподнимает завесу:
— Пора им там, в Англии, понять, что белые, живущие в Африке, не готовы и никогда не будут готовы признать африканцев равными себе ни в социальном, ни в политическом отношении.
Когда Молверн в 1956 году передавал жезл премьер-министра сэру Рою Беленскому, он заявил:
— Ни к чему говорить африканцу, что мы прибыли сюда затем, чтобы помогать ему. Мы приехали сюда, чтобы зарабатывать свой хлеб…
Сэр Рой во имя партнерства изобрел более тонкую теорию: зарабатывая свой хлеб и повышая свой жизненный уровень, мы лучше всего помогаем африканцу. Он имеет в виду, что «мы», то есть белые, можем использовать несметные природные богатства Федерации только при условии, если сами управляем страной. Ведь «нас» становится все больше, и «мы» можем заселить пустынные земли. Черные получат свою долю от вновь открытых богатств, работая в промышленности и становясь все более надежными и трудолюбивыми. Они будут в общем довольны; ведь лишь небольшая кучка честолюбцев жаждет большего, чем хлеба насущного.