Статью критического содержания в каком-нибудь иностранном журнале с возмущением комментируют и цитируют, вместо того чтобы обойти ее молчанием. Об авторе такой статьи говорят, что он «не осведомлен», или что он вовсе не был в стране, то есть не отметил своего имени в департаменте информации. Настойчивая критика объявляется «неумеренным вмешательством извне», и вскоре тот, кто считает себя патриотом, начинает повторять слова премьер-министра о том, что, если бы заграница оставила их в покое и прекратила «свою тенденциозную кампанию», все проблемы были бы решены.
Когда есть чувство вины, необходимы козлы отпущения. В этих случаях, помимо заграницы, можно сослаться на безответственность африканцев и коммунизм. Никто, во всяком случае ни один политический деятель, заботящийся о своем будущем, не скажет, что важнейшей причиной внутренних проблем является требование высокого жизненного уровня для белых в еще слаборазвитой стране.
Так устраивают дымовые завесы. Большинство африканцев рассматриваются как «нецивилизованные». Снабженные такой этикеткой, они перестают быть людьми и превращаются в инвентарь в поместье или на заводе, предназначенный для использования. Корни этого превращения надо искать в далеком прошлом. Из-за недостатка в капитале первые поселенцы не могли завлекать коренное население высокими заработками, и им приходилось искать другие пути привлечения африканцев к работе.
Разделение африканцев на «нецивилизованных» и небольшое число «цивилизованных» многим кажется произвольным, необъективным; тогда прибегают к другим аргументам, скажем, таким: расовые особенности банту не дали им развиться, двухтысячелетняя культура белых, ответственность западных стран за сохранение демократии… Такими лекарствами заглушается нечистая совесть, и все белые начинают ощущать себя участниками благотворительной миссии в центре Африки. Им недостает лишь Марии Липперт для ведения летописи их благодеяний.
Когда-нибудь, может быть, этим займется Рой Беленский. А пока что он и его сторонники провозгласили себя либералами-реалистами в противоположность просто либералам, объявленным ими утопистами, «не знакомыми с родезийской действительностью». «Либералы-реалисты» в качестве либералов следят за тем, чтобы наиболее одиозные имена не оскверняли списков министров, за что они получают поздравления от легковерных людей в Европе. А их реализм состоит в том, что они в нужных случаях поворачивают к реакции.
То обстоятельство, что африканский национализм находит для себя хорошую питательную среду в Южно-Африканском Союзе с его всем известной политикой апартеида, считают естественным, но если этот национализм проявляется в Федерации Родезии и Ньясаленда — это уже грубое нарушение «партнерства и политики благожелательности». Абсолютно невозможно представить себе, чтобы национализм существовал не только в головах некоторых завистников и агитаторов, но и среди широких масс. Невинную «невежественную массу» надо «спасти». Поэтому, следуя книге Колина Лейса «Европейская политика в Южной Родезии» (1959), сторонники доброго сотрудничества воспринимают беззастенчивый арест тысячи африканских вождей с тем же удовлетворением, какое испытала бы полиция, выследившая шайку бандитов.
Это самая отталкивающая сторона партнерства. Белые воображают, что они делают гуманное дело. Пятьдесят неизвестных, убитых в Ньясаленде, считаются, таким образом, жертвой партии Национальный конгресс, а не правительственных войск. Законы, превратившие Федерацию в полицейское государство, рассматриваются отнюдь не как единственная возможность для белых сохранить контроль. Наоборот, парламентские партии заявляют, что эти законы якобы защищают интересы простого африканца.
Здесь обнаруживается недостаток связи с родезийской действительностью, приводящий к большим несчастьям. Партнерство становится не только камнем преткновения между Родезией и заграницей, но и между белыми и африканцами. Правительство имеет три источника, знакомящие его с жизнью африканцев: рапорты белых уполномоченных о местных делах, рапорты тайной полиции о собраниях, беседы с африканцами — членами федерального парламента.
Двенадцать из пятидесяти девяти членов парламента — африканцы (в парламенте Южной Родезии их нет ни одного.) Многие иностранцы умиляются проявлением такого партнерства. Из этих двенадцати двое — из Северной Родезии — выбраны непосредственно африканцами. Остальные, которые по конституции должны быть африканцами, выбираются европейцами и принадлежат правительственной партии (за исключением одного, еще более правого).