Крестьянин больше привязан к своему родному дому, чем горожанин. Крестьянин кровно связан с землей, и когда его изгоняют из родных краев, то не только лишают его клочка малоплодородной земли, но и разрушают его привычки, традиции — все, что составляло основу его жизни. Карен Бликсен в своей книге «Африканская ферма» пишет об этом: «Постоянно лишать их всего, что они привыкли видеть и что надеялись увидеть, это все равно, что выколоть им глаза».
Вот почему африканцы, переселившись на новые места, долго не могут к ним привыкнуть и дают горам и рекам названия, принесенные из родных мест. Многие умирают от болезней, другие чахнут от непривычной обстановки, которая для них равнозначна медленной смерти.
В большинстве резерваций нет ни электричества, ни водопровода, нередко на их территориях распространена муха цеце. Обычно под резервации отводится худшая земля — песок. Есть, однако, и живописные места — там, где климат не позволяет жить белым, — вдоль границы с Южной Африкой и по соседству с Мозамбиком. Школы плохие, дороги отвратительные. Из-за отсутствия хороших дорог африканец не может сбывать свой урожай. Лишь по соседству с городом есть смысл выращивать овощи.
По традиции, африканцы придерживаются многополья. Земля содержится, таким образом, в хорошем состоянии долгое время. Когда земля отдыхает от зерновых, ее засеивают травой. Современная наука говорит, что песчаная почва лучше всего сохраняется, если она занята травой столько же лет, сколько находится под посевами.
В конце пятидесятых годов африканские крестьяне вынуждены были перейти на так называемый «интенсивный севооборот». Семья, располагающая лишь 2–6 акрами земли, не может позволить полю лежать под паром. Она вынуждена сеять каждый год, а так как искусственных удобрений нет, то земля вскоре становится неплодородной. Естественного удобрения тоже не хватает, так как количество скота ограничено до минимума, и он пасется на выгонах, принадлежащих общине. Кукуруза, бобы, рапоко — такова схема многополья в Южной Родезии.
Европейцы приезжают в Родезию из стран, где эта система обычна. Но вместо пяти десятков акров земли в Англии или Голландии здесь они получают — с помощью государственного займа — тысячи акров. При этом они переходят на систему многополья, которую запретили африканцам. Гай Клаттон-Брок, лучший знаток сельского хозяйства и расовых отношений в Родезии, сказал как-то, что хорошего сельского хозяйства в стране не может быть просто потому, что в распоряжении африканцев слишком мало земли, а у европейцев ее слишком много.
Комиссаром по делам аборигенов, управляющим одной или несколькими резервациями, может быть восемнадцатилетний европеец, даже не имеющий высшего образования. Иногда такой комиссар совсем не соответствует своей должности, иногда он отлично справляется с ней, но почти всегда он относится ко всему с отеческим превосходством. Африканцы редко идут к нему с жалобами, так же редко они обращаются к наместнику резервации, чаще всего несведущему человеку, находящемуся под непосредственным контролем правительства; многие утверждают, что те из них, кто успешно ведет работу против Национального конгресса, получают в месяц тройную заработную плату. Именно поэтому африканцы идут к руководителям Конгресса, ведь только они полностью сознают все опасности для будущего в связи с нынешним положением в стране и только они уберегают страну от отчаяния, в которое нетрудно впасть, когда видишь, как африканцы постепенно превращаются в безземельных бродяг.
Закон о хозяйственных землях туземцев ограничивает не только наличие скота, полей и выгонов. До пятидесятых годов любой коренной житель резервации имел право возделывать землю. Теперь это право предоставляется только тем, кто официально зарегистрирован фермером. Цель этого мероприятия — вынудить африканцев переходить на работу к европейцам, на белые предприятия и фермы. Так обеспечивается постоянный приток рабочих рук в белые области.
Белые работодатели не испытывают недостатка в рабочей силе и могут держать расценки на очень низком уровне. Ведь заработок сельскохозяйственного рабочего равен 37 кронам в месяц, то есть составляет около половины самой низкой заработной платы рабочего в Солсбери.
Вне резерваций африканцам разрешается жить только в миссиях, университетском городке и локациях. Но практически каждый африканец, живущий в городе или работающий на фабрике или руднике, может быть в любой момент выселен из дома и выслан — ведь он полностью находится во власти местной администрации. При этом большинство из них теряют все, поскольку город не дал им никаких прав. Такого рода дискриминация ведет к еще худшим последствиям, чем та, которая заметна даже обычному туристу. Распадаются семьи, разрушается традиционная жизнь в деревне «во имя экономического развития», создаются трущобы и лагеря для холостяков в городах.