Однажды на улице меня остановила одна дама.
— Я слышала, вы плохо пишете о нас. У меня есть подруга шведка, и она рассказала, о чем говорится в ваших статьях. Как вы можете? Что мы сделали вам плохого?
— Вы заставили меня пересмотреть свои взгляды. Выбили у меня почву из-под ног. Вынудили начать все сначала.
— Сколько времени вы пробыли здесь?
— Скоро три месяца.
— Разве вам здесь плохо? У вас есть стипендия, есть все.
— Плохо? Наоборот! Однажды мне сказали: «Остерегайтесь оставаться здесь слишком долго. В один прекрасный момент вы вдруг обнаружите, что не можете жить без этой страны». Я уезжаю, но я не смогу без нее жить.
— Вот как. Пробыли здесь несколько месяцев и уже пишете книгу.
— Кто-нибудь должен же это сделать. Вы ведь сами ничего не пишете.
— В Европе не понимают наших проблем. Мы приглашаем их сюда, но они думают, что это ни к чему.
— Просто они не хотят слушать того, что услышал я, приехав сюда.
— Чем дольше вы здесь пробудете, тем меньше вы будете понимать.
— Но ведь это же прямая противоположность тому, что вы только что сказали! Значит, лучше пробыть здесь всего неделю-другую?
— Я хочу сказать, что нет готовых решений. Очень скоро начинаешь понимать, что еще ничего не знаешь. И тогда уже не будешь говорить о расовых проблемах с такой самоуверенностью, как вы. Вам следовало быть чуточку поснисходительнее и поговорить с простыми людьми, а не только с экстремистами.
— Я пытался…
— Люди не любят иностранцев, шныряющих по локациям. Вам не следовало бы этого делать! Интересно, многие ли знают, что у вас на уме?
Наш разговор происходил в Солсбери на улице Гордон-авеню. Там я встретился с такими закоснелыми взглядами на жизнь, которые противоречат самой жизни.
Мы на благотворительном бале Ротари в Атенеуме. Это громадный зал со стенами шоколадного цвета, розовыми колоннами с коринфскими капителями из гипса. Пока зал не наполнился людьми, в нем стоял запах мастики от натертого до блеска скользкого пола. За отдельными столиками сидели со своими гостями члены клубов Ротари. За один стол с нами сел вместе с семьей оптовый торговец бумагой; оба его сына только что вернулись из похода в Ньясаленд, привезя в своих ранцах дубинки и другие «сувениры». Жена торговца заявила, что у них неспокойно на душе, но Южная Африка, откуда они недавно приехали, еще хуже — настоящая страна кафров.
Девочки школьницы развлекали нас балетом. Девочек обучают в Родезии балету и актерской игре. Они живут в интернате в нескольких милях от города; там они играют в мяч, обучаются домоводству и ходят в церковь. О событиях внешнего мира школьницы ничего не знают. Когда они становятся взрослыми и впервые голосуют, то знают о проблемах Центральной и Южной Африки не больше, чем население самых отдаленных резерваций.
После исполнения балетных номеров девочки подражают певицам из ночных клубов, хотя они могли видеть их только в кино да еще во сне. Раскачивая бедрами, они запели: «Я хочу быть другом учителя…»
Родители хлопали в ладоши:
— Молодец, Эвелин!
— Девочки нашли выход своей энергии, — сказала одна мамаша другой. — В следующий раз они будут выступать на небольшом вечере, после того как лорд Молверн откроет выставку орхидей.
Хотя мое турне с чтением доклада на тему «Страна благоденствия Швеция» было запланировано по маршруту Родезия — Ньясаленд — Южная Африка, оно закончилось в Родезии, и в Африке я больше не присутствовал ни на одном вечере, организованном Ротари.
У въезда в огромный кинотеатр на открытом воздухе швейцар проверяет, не прячутся ли в автомобилях африканцы. Только между машинами нет никаких барьеров: на асфальтовом поле тесно сбились самые разные автомобили — и неряшливые, грязные, и элегантные. В павильоне, где продают сосиски и жженый сахар на палочке, и на туалете для безопасности висят таблички: «Только для европейцев».
Дети забираются на крыши автомобилей или собираются на площадке для игр, откуда с качелей и каруселей могут смотреть фильмы. На многих только пижамы— сразу же после кино им нужно домой, в постель. Тихий вечер, на небе радуга после недавно прошедшего дождя. В воздухе долго держится запах жареных зерен кукурузы, запах Америки и современной цивилизации. Фабрика искусственных удобрений на расстоянии кажется волшебным замком.
С холма на экран смотрят в бинокли африканцы. Слов, конечно, не слышно. Белым не нравится, что на них смотрят, и в парламенте по этому поводу поднимают вопрос. В качестве целебного средства предлагают закрыть кинотеатр или поставить для охраны холма полицейских.