– Вы сильно сблизились за последнее время, – сказал Лауро, продолжая внимательно наблюдать за магом, бледным и застывшим. – Она стала дорога тебе, и теперь Престол решил этим воспользоваться, взяв сеньориту в заложницы. Поэтому нам нужно быть осторожнее.
– Что это значит?
– Ты, очевидно, захочешь вытащить её как можно скорее.
– Конечно! Я сейчас же отправлюсь за Ренатой!
Мысль, что его женщине сейчас кто-то причинял боль, была невыносимой. Он камня на камне не оставит от столицы, если Нат обидели.
– Это ловушка. Они только и ждут, когда вы нападёте. Тогда у Понтифика будут все причины, чтобы обвинить вас в безумии, – терпеливо сказал Фоскарини. – Подождите несколько дней. Когда я стану королем, я использую все средства, чтобы вытащить Бьянки.
– А до этого мы будем сидеть сложа руки?!
– Конечно нет! – поспешно ответил дож. -- Мои люди уже расследуют инцидент. И как только Нери найдут, мы добьемся от него признания.
– Его удивительно сложно найти, – холодно сказал маг.
Лауро согласился.
– Очевидно, у него есть поддержка.
Дверь за спиной грейдорца тихо скрипнула. Рихтер дернул головой и мазнул взглядом по Оливеру Сонди. Для чего здесь менталист? Кажется, Фоскарини боялся, что он выйдет из под контроля, узнав новости о Ренате. Будто он дикий зверь, которого нужно было усмирить. Губы Рихтера дернулись в мрачной усмешке. Что ему может сделать один менталист средней руки?
– У тебя, я вижу, тоже есть поддержка. Лау, я не так глуп, чтобы поднимать шум и врываться в тюрьму, грубо нарушая законы Лермии. Но я не собираюсь ждать, когда ты удовлетворишь свои амбиции ценой жизни Ренаты. Я вытащу её. Сегодня. Угрозами, обманом, магией. Я не позволю Ренате находиться в руках моих врагов.
Интуиция Лауро Фоскарини едва ли имела магический характер, и все же была весьма хороша, потому что он мгновенно понял, что к своим врагам грейдорец почему-то относил и его. Будто о чём-то догадывался. Или знал? Патриций ничем не выдал своего внутреннего беспокойства, но Сонди за спиной Рихтера сделал мягкий шаг, собираясь положить ладонь на затылок повелителя стихий. Физический контакт должен был усилить воздействие заклинания оглушения. Дон Фоскарини приказал задержать мага, погрузить его в долгий сон, чтобы тот не мешался под ногами.
Но менталист не успел. Раньше, чем кончик его пальцев коснулись светлых волос северянина, рука была перехвачена. В почти полной тишине раздался хруст, и тут же болезненный вскрик. Запястье молодого менталиста буквально было раздавлено повелителем стихий.
– Пожалуйста, не делайте глупостей, пытаясь меня остановить, – дружелюбно сказал Рихтер, пугающе улыбаясь.
Сонди испуганно отступил к стене, прижимая сломанную руку к себе, панически посмотрев на своего хозяина. Он никогда не хотел конфликтовать с этим страшным человеком, и только выполнял приказ. Но ему хватило ума промолчать об этом. Повелитель стихий едва ли выглядел тем, кого можно было смягчить мольбами и уговорами.
Будто поняв, что Сонди не представляет больше никакой угрозы, Рихтер снова развернулся к спокойно сидящему дожу.
– Не надо портить со мной отношения, – произнёс предупредительно Фоскарини. – Чем бы я не вызвал твоё неудовольствие, Корбин, нам всем нужно думать о будущем. Слишком многое на кону. Что скажет твой император, если ты устроишь в Лермии беспорядки?
– Полагаю, слегка расстроится. Но совсем не удивиться. – насмешливо сказал Рихтер. – Не мешай мне, Лауро. Занимайся своими делами, а я буду заниматься своими.
В любой другой ситуации Рихтер не стал бы в открытую противостоять патрицию, даже потеряв к нему уважение. Отвлекая внимание и создавая неразбериху, преследуя магов и выставляя Церковь в невыгодном свете, тот разом избавлялся от тех, в ком видел проблему. Методы действенные, но грязные, и в далекой перспективе – весьма опасные. Но по хорошему счёту, было всё равно, хорош ли ли будущий король Лермии, или же нет – важнее, чтобы он продолжал сотрудничать с Грейдором. А после того, как Рихтеру удастся получить на Фоскарини компромат, тот станет еще более удобным и послушным союзником для Грейдора. Разумнее было бы продолжать делать вид, что всё в порядке, а позже он нашёл бы способ отомстить Лауро, виновному в нападении на Ренату в Конте. Да, повелитель стихий ненавидел интриги, но это не означало, что он был неумелым игроком.
Но этот человек осмелился мешать ему спасти Ренату, поэтому терпение Рихтера постепенно заканчивалось. Он резко встал, бросив на дожа предупреждающий взгляд, и еще раз предупредил:
– Не вставай на моём пути. Пожалеешь.
Когда маг вышел, некоторое время дож сидел неподвижно. Даже Сонди, с трудом терпящий боль от сломанного запястья, не смел прерывать молчание, только мелко дрожал, тяжело глотая воздух, наполненный предчувствием грозы. Наконец дож шевельнулся, положив на стол руки. В ладони его находился револьвер, который к счастью он так и не достал перед повелителем стихий.
– Ты забудешь о том, что слышал здесь, – сказал дож, не глядя на менталиста. В голосе его была угроза.
Оливер кивнул, скрывая выражение своего лица за подобострастной маской. В этот момент он мог думать только о том, что ему срочно нужно бежать в Грейдор... Или в Роан, например. Потому что Фоскарини убьет его рано или поздно.
Рихтер вернулся в свою комнату, чтобы забрать свои вещи, когда в его дверь тихо постучали. На пороге стоял Вико.
– Я хочу помочь, – тихо сказал он.
Рихтер фыркнул, ничего не ответив, продолжая аккуратно паковать алхимические зелья в сумку. Большинство из них обладали весьма мощной взрывной силой, активируясь от нагревания, попадания на воздух или в воду. Да, он не собирался слишком шуметь изначально, но небольшие разрушения всегда можно скрыть.... например за землетрясением. На одну стихийную магию Рихтер не рассчитывал. Не только Нери скрылся. Ведьма, что на него покушалась, так же не была найдена. Рихтер даже с какой-то настольгией вспоминал Сб Грейдора – они бы такой беспорядок не допустили бы.
– Сеньор Рихтер?
– Нет. Будешь мешаться, – резко ответил северянин. – К тому же твоя преданность принадлежит Фоскарини, а к нему у меня доверия больше нет.
Боевик нахмурился, но не смог возразить. Он не мог пойти против дожа – не из-за лояльности, а потому что это означало бы потерять Летицию. Но кое что он сделать мог.
– За Ренатой пришёл Джакомо Кроне. И он же навёл инквизицию на историю с сестрой Ренаты.
Рихтер искоса посмотрел на лермийца.
– Ты... знал о тех событиях?
– О смерти Исабеллы? Да.
– Расскажи, что тогда случилось.
– Я... я не могу, – подавленно сказал Ласкане. Он выглядел почти потерянным ребенком. – Я поклялся защищать Ренату и молчать о тех событиях. Но она не способна на зло! Ты должен в неё верить!
– Я и верю, идиот! Но мне интересно, почему Кроне вспомнил о своей погибшей жене именно сейчас. Хорошо было бы его найти и поболтать с ним, когда будет время. И если...
Внезапно Рихтер нахмурился и выпрямился.
– Где Лучик?
– Лучиано? Ночью Джакомо забрал. Он отец ребенка, так что никто не смог его остановить.
Рихтер устало потёр лоб. Еще одна проблема. Конте едва ли убьет собственного сына, но... это не значит, что он ему не навредит, раз уж у него хватило духу подставить целительницу. Да и собрать информацию было бы неплохо, и уже ночью проникнуть тюрьму. Жаль, что от артефакта невидимости он избавился. Но столица активно готовилась к Дню мертвых – и никто бы не удивился мужчине в маске. Так что можно было рассчитывать на некоторую анонимность. А к тому времени, когда докажут, что это он, он уже уберется из этой поганой страны с Ренатой и Лучиком под мышкой.
– Он ведь не стал бы приводить ребенка в казармы гвардии?
– У Кроне есть городской дом. Хочешь навестить его? Я могу сопроводить!
Рихтер помедлил, и кивнул. Пусть даже Ласкане иногда его жутко бесил своей тупостью, он был другом Ренты, и искренне о ней заботился. В спину не ударит.