Солнечный свет. Мне кажется, я чувствую солнечный свет на своей коже, и это то, что, наконец, убеждает меня открыть глаза. Где бы я ни была, я чувствую, что путешествую под солнцем, как будто изголодалась по нему. И когда мне наконец удается открыть их, я потрясена тем, что вижу.
Я нахожусь в спальне, которую никогда раньше не видела. Это напоминает мне семейный дом Катерины, особняк Росси, куда она однажды меня водила. Он по-прежнему принадлежит ей, хотя сейчас она живет с Виктором, и за ним ухаживает небольшой штат прислуги, чтобы сохранить его в первозданном виде для ее будущих детей. В то время как ее дом с Виктором оформлен по ее вкусу, в теплых землистых тонах и с мягким текстилем, которые создают ощущение домашнего уюта, чего не должно быть в доме Пахана Братвы. Особняк Росси казался чем-то из старого света, величественным и неприступным в своей элегантности и величии. Именно об этом заставляет меня думать эта комната. Пол из блестящего красновато-коричневого твердого дерева покрыт толстым старинным ковром с красно-золотисто-кремовым плетеным рисунком. Шторы из тяжелой темно-красной ткани отодвинуты вместе с прозрачной подложкой, чтобы пропускать солнце. Кровать из красного дерева с балдахином, высокая и тяжелая, сочетается с другой мебелью в комнате, все из тяжелого дерева с латунными ручками, от платяного шкафа до комода и прикроватных тумбочек. В дальнем конце комнаты есть каменный камин, перед ним еще один толстый ковер и темно-красное бархатное кресло с подголовником.
За окном слева от меня открывается самый красивый вид, который я когда-либо видела, акры холмистой земли поместья, усеянной виноградниками, и что-то похожее на конюшню вдалеке. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я вижу рядом со мной, от чего мое сердце подпрыгивает в груди.
Макс спит рядом со мной, его длинные темные ресницы обрамляют высокие скулы, лицо спокойное и собранное во сне, темные волосы взъерошены. Он все еще в своих обычных черных брюках-чиносах и рубашке на пуговицах, и то и другое помято, как будто он какое-то время не удосуживался переодеться. Я смотрю на него, и проблеск надежды вытесняет все мои другие тревоги и страхи, когда я вспоминаю, где я и почему я здесь.
Мы в Италии, в доме семьи Макса. Его поместье. И тот факт, что он спит рядом со мной, заставляет меня задуматься, все ли он переосмыслил в нашем последнем разговоре в самолете перед приземлением в Италии.
Ты не можешь любить меня, Саша. Я тебе не подхожу и никогда не буду.
Я несостоявшийся брат. Несостоявшийся священник. Несостоявшийся человек.
Я нарушил все обеты, кроме одного.
Это все, что я могу сделать, чтобы меня не убедили нарушить последний.
Глядя на него сверху вниз, я не могу не задаться вопросом, не передумал ли он. Какая еще может быть причина, по которой он спит рядом со мной? Я не решаюсь будить его. Я не хочу, чтобы он уходил. Я хочу оставаться вот так, уютно устроившись под одеялами рядом с ним, ощущая его тепло, вдыхая цитрусовый и соленый аромат его кожи. Но я медленно протягиваю руку, запускаю пальцы в распущенные волны его темных волос, чувствуя, как они шелковисто струятся сквозь мои пальцы. Они стекают по его острому подбородку, его щетина гуще, чем он обычно позволяет ей отрастать.
Неужели он был здесь все то время, пока мне нездоровилось? Меня охватывает чувство вины при мысли, что он мог оставаться у моей постели, хотя я не совсем уверена, почему. Что бы ни случилось со мной, это не было преднамеренным с моей стороны, но я не хочу быть для него обузой. Я не хочу, чтобы он видел меня такой.
Я медленно провожу пальцем по линии его подбородка, сопротивляясь желанию провести пальцами по его полной нижней губе. Он такой невероятно красивый, даже несмотря на то, что его лицо смягчилось во сне… может быть, даже больше. У меня болит в груди, когда я смотрю на него сверху вниз, желая этого каждый день для себя.
Мы могли бы просыпаться вот так каждое утро. Моя мысль проносится в голове так быстро, что я вздрагиваю, когда протягиваю руку, чтобы снова запустить пальцы в его волосы. Я могу представить, как он открывает глаза и сонно смотрит на меня, улыбаясь так же, как я улыбнулась бы при виде его лица первым делом утром, прижимаясь ближе друг к другу под теплыми одеялами, пока мы боремся с мыслью встретить новый день, а не прятаться вместе в постели.
Все это легко представить — слишком просто. Утренний секс с Максом, расположившимся у меня за спиной, уже возбужденный, когда мы просыпаемся, он входит в меня сзади или перекатывает меня на спину, чтобы скользнуть между моих ног. От одной мысли об этом по мне пробегает покалывающая дрожь, мои бедра сжимаются вместе, когда мгновенный всплеск удовольствия от этой идеи на секунду прогоняет мою боль.