Лочен молча следует за мной. С тех пор, как мы прошли сквозь ворота парка и оставили позади себя внешний мир, никто из нас так и не заговорил, будто мы пытаемся оставить в шумном гомоне грязных улиц и толкотни наши повседневные дела. Как только деревья начинают сгущаться вокруг нас, я ныряю под поваленным бревном, а потом с улыбкой останавливаюсь.
— Мы пришли.
Мы стоим в небольшой низине. Маленькая впадина в земле укрыта листьями и окружена несколькими оставшимися зелеными папоротниками и зимними кустарниками, окруженными кругом голых деревьев. Земля под нами — словно гобелен красно-коричневого и золотистого цвета. Даже в самый разгар зимы мой небольшой кусочек рая все еще прекрасен.
Лочен в недоумении осматривается.
— Мы здесь, чтобы похоронить тело или откопать?
Я бросаю на него многострадальный взгляд, но тут внезапный порыв ветра колышет ветви над головой, отбрасывая в мой загон холодные солнечные лучи, как осколки стекла, создавая ощущение волшебства, таинственности.
— Сюда я прихожу, когда меня все слишком достает дома. Когда на какое-то время мне хочется побыть одной, — говорю я ему.
Он с удивлением смотрит на меня.
— Ты приходишь сюда сама? — Он в недоумении моргает, засунув руки глубоко в карманы пиджака, все еще озираясь по сторонам. — Зачем?
— Потому что, когда мама начинает пить уже в десять утра, когда Тиффин и Уилла носятся по дому с криками, когда Кит пытается поссориться со всеми, кто встретится на его пути, когда мне хотелось бы, чтобы не нужно было заботиться о семье, это место успокаивает меня. Оно дарит мне надежду. Летом здесь чудесно. Оно заставляет утихнуть шум, непрерывно звучащий у меня в голове…
— Может, время от времени это место тоже могло бы быть твоим, — тихо предлагаю я. — Всем нужен отдых, Лочен. Даже тебе.
Он снова кивает, все еще осматриваясь, будто пытается представить меня здесь одну. А потом он поворачивается ко мне спиной, воротник его черного пиджака хлопает о не заправленную белую рубашку, галстук ослаблен, низ серых брюк испачкан мягкой землей. От долгой прохладной прогулки у него порозовели щеки, волосы растрепал ветер. Однако здесь, в этом убежище, солнце припекает наши лица. Внезапно целая стая птиц усаживается на верхнюю ветку дерева, и он поднимает голову, в этот момент в его глазах отражается свет, делая их прозрачными и цвета зеленого стекла.
Он встречается со мной взглядом.
— Спасибо, — говорит он.
Мы садимся на землю, окруженную травой, и прижимаемся друг к другу, чтобы согреться. Лочен обнимает меня рукой, притягивая к себе, и целует в макушку.
— Я люблю тебя, Мая Уители, — тихо говорит он.
Я улыбаюсь и наклоняю лицо, чтобы посмотреть на него.
— Насколько?
Он не отвечает, но я слышу, как учащается его дыхание: он склоняется губами к моим, и странное мычание наполняет воздух.
Мы долго целуемся, скользя руками под слоями нашей одежды, и впитывая тепло друг друга, до тех пор, пока я не становлюсь теплой, даже горячей, а мое сердце не колотится сильно, разгоняя по венам искристое покалывание. Птицы продолжают клевать землю вокруг нас, где-то вдалеке детский вопль разрывает воздух. Здесь мы действительно одни. Полностью свободны. Если бы кто-то случайно прошел мимо, он бы увидел целующихся парня с девушкой. Я ощущаю, как натиск губ Лочена становится сильнее, будто он слишком хорошо понимает, как бесценен этот краткий миг свободы. Его рука проскальзывает под мою школьную рубашку, и я прижимаю к его бедру ладонь.
А потом он внезапно отстраняется, разворачиваясь и тяжело дыша. Я удивленно оглядываюсь, но нас окружают лишь деревья, как молчаливые свидетели, неизменные, неподвижные и безмятежные. Лочен сидит рядом со мной, обхватив руками колени и отвернувшись.
— Прости… — он издает небольшой смущенный смешок.
— За что?
Его дыхание быстрое и поверхностное.
— Мне нужно было остановиться.
У меня в горле что-то сжимается.
— Но все в порядке, Лочи. Тебе не нужно извиняться.
Он не отвечает. В его неподвижности есть что-то такое, что меня беспокоит.
Я двигаюсь так, чтобы прижаться к нему, и легонько его толкаю.
— Может, пройдемся?
Он слегка отклоняется от меня. Не оборачиваясь, дергает плечом. Не отвечает.
— Ты в порядке? — беспечно спрашиваю я.
Он коротко кивает.
У меня в груди нарастает трепет волнения. Я глажу его по затылку.
— Уверен?
Ответа нет.
— Может, нам нужно разбить здесь лагерь, подальше от остального мира, — подшучиваю я, но он не реагирует. — Я просто подумала, что было бы хорошо провести немного времени наедине, только вдвоем, — мягко говорю я. — То что… приходить сюда было ошибкой?
— Нет!
Я накрываю его ладонь рукой и большим пальцем поглаживаю запястье.
— Просто… — Его голос дрожит. — Я боюсь, что однажды все это будет не больше, чем далекое воспоминание.
Я с трудом сглатываю.
— Не говори так, Лочи. Этого не случится.
— Но мы… это… это долго не продлится. Этого не будет, Мая, и мы оба это знаем. В какой-то момент придется остановиться… — Он внезапно замолкает и, затаив дыхание, молча качает головой.
— Лочи, ну, конечно, это будет продолжаться! — ошеломленно восклицаю я. — Они не остановят нас. Я никому не позволю остановить нас…
Он берет мою ладонь и начинает ее целовать, его губы мягкие и теплые.
— Но это же целый мир, — мучительным шепотом говорит он. — Как… как мы сможем противостоять целому миру?
Мне хочется, чтобы Лочен сказал, что найдет способ. Мне нужно, чтобы он сказал, что мы вдвоем найдем способ. Вместе мы справимся с этим. Вместе мы такие сильные. Вместе мы воспитали целую семью.
— Люди не смогут нас разлучить! — сердито начинаю я. — Они не смогут, не смогут! Могут ли они…?
И внезапно я понимаю, что не имею понятия. Как бы осторожны мы ни были, всегда есть шанс, что нас поймают. Так же, как бы мы ни прикрывали маму, власти узнают, а с каждым днем угроза становится все сильнее. Мы должны быть осторожны, все должно быть скрыто, держаться в секрете. Один промах — и вся семья рухнет, как карточный домик. Один промах — и нас разлучат… Пораженческое отношение Лочена ужасало меня. Будто он знал что-то, чего не знала я.
— Лочи, скажи мне, что мы сможем быть вместе!
Он тянется ко мне, и я с рыданиями прижимаюсь к нему. Он крепко держит меня в своих объятьях.
— Я все сделаю, — шепчет он в мои волосы. — Я даю тебе слово. Я сделаю все, что смогу, Мая. Мы найдем способ быть вместе. Я разберусь с этим, я смогу. Хорошо?
Я смотрю на него и он моргает, пытаясь сдержать слезы, одаривая меня светлой, уверяющей, обнадеживающей улыбкой.
Я киваю, улыбаясь в ответ.
— Вместе мы сильные, — отвечаю я, и мой голос смелее меня самой.
На мгновение он закрывает глаза, будто от боли, а потом открывает их снова и, отодвигая мое лицо от своей груди, нежно меня целует. Мы долго-долго обнимаемся, согревая друг друга, пока солнце не начинает постепенно погружаться в небо.