Я возвращаюсь в совершенно тихий дом. В коридоре нет сумок и пиджаков. В надежде я думаю, что она отвела их в парк. Потом я чуть не смеюсь вслух. Когда в последний раз это было? Я иду на кухню: кружки с холодным кофе, переполненные пепельницы и хлопья, затвердевшие на дне тарелок. Молоко, хлеб и масло оставлены на столе, зачерствевший не съеденный тост Кита осуждающе смотрит на меня. Забытый портфель Тиффина на полу. Оставленный Уиллой бант… Звук из гостиной заставляет меня развернуться. Я иду обратно в коридор, замечая, как в пятнах солнечного света выделяются поверхности, покрытые пылью.
На диване я обнаруживаю маму, которая с влажной тряпкой на лбу уныло глядит на меня из-под пухового одеяла Уиллы.
Я смотрю на нее, раскрыв рот.
— Что случилось?
— Я думаю у меня кишечный грипп, милая. У меня болит голова и меня весь день рвало.
— Дети… — начинаю я.
Ее лицо тускнеет, а затем вновь вспыхивает как зажженная в темноте спичка.
— Они в школе, сладенькая моя, не волнуйся. Я отвезла их этим утром, тогда со мной все было в порядке. Только после обеда, я начала…
— Мама… — я чувствую, что мой голос повышается. — Уже 16.30!
— Я знаю, милая. Я встану через минуту.
— Ты должна была забрать их! — Я уже кричала. — Они заканчивают учиться в половину четвертого, помнишь?
Моя мама смотрит на меня, ужасным бездонным взглядом:
— Но разве не ты или Лочен должны сегодня?..
— Сегодня вторник! У тебя выходной день! Ты всегда привозишь их в этот день!
Мама закрывает глаза и издает тихий стон таким образом, чтобы вызвать жалость. Мне хочется ударить ее. Но вместо этого я устремляюсь к телефону. Она выключила звонок, но на автоответчике осуждающе мигает маленький красный огонек. Четыре сообщения из школы Святого Луки, последнее короткое и злое, говорящее, что уже не первый раз миссис Уители сильно опаздывает. Я тот час же набираю ответный звонок, в груди глухим стуком отдается ярость. Тиффин и Уилла будут испуганы. Они подумают, что их бросили, что мама ушла, так как та, когда выпьет, грозится это сделать.
Я дозваниваюсь до секретарши и выпаливаю извинения. Она быстро обрывает меня:
— Дорогая, разве это не твоя мама должна звонить?
— Нашей маме нездоровится, — говорю я быстро. — Но я прямо сейчас выхожу и буду в школе через десять минут. Пожалуйста, скажите Уилле и Тиффину, что я уже еду. Пожалуйста, только скажите им, что с мамой все хорошо и что Мая уже едет.
— Что же, боюсь, что здесь их уже нет, — голос секретарши немного притих. — Полчаса назад их забрала няня.
У меня подгибаются колени. Я опускаюсь на подлокотник дивана. Мое тело становится вялым, я чуть не роняю телефон.
— У нас нет няни.
— Ох!
— Кто это был? Как она выглядела? У нее должно быть имя!
— Мисс Пирс должна знать, кто это был. Вы же знаете, учителя не отпускают детей из школы с кем попало, — опять чопорный голос, связанный с самозащитой.
— Мне нужно поговорить с мисс Пирс, — мой голос дрожит от едва управляемого спокойствия.
— Я боюсь, мисс Пирс ушла, когда детей, наконец, забрали. Я могу попытаться позвонить ей на мобильный…
Я с трудом могу дышать.
— Пожалуйста, попросите ее приехать обратно в школу. Я буду ждать ее там.
Я кладу трубку и буквально дрожу. Мама убирает фланель со своего лица и говорит:
— Дорогая, у тебя расстроенный голос. Все в порядке?
Я пробегаю через коридор, натягиваю обувь, хватаю ключи, мобильный телефон и, нажав на клавишу быстрого набора, выхожу из дома. Он отвечает на третьем гудке.
— Что случилось?
Я слышу смех и хохот на заднем плане, которые исчезают, когда он выходит с подготовительных занятий после школы. Мы оба держим наши телефоны включенными всегда. Он знает, что я звоню во время школьных занятий только в чрезвычайных ситуациях.
Я быстро рассказываю события последних пяти минут.
— Я сейчас еду к ним в школу, — грузовик громко сигналит мне, когда я перебегаю главную дорогу.
— Я встречу тебя там, — говорит он.
Когда я приезжаю в школу Святого Луки, то замечаю, что ворота закрыты. Я начинаю толкать и пинать их до тех пор, пока сторож не сжалился надо мной и не подошел, чтобы отпереть их.
— Полегче, — говорит он. — Что за паника?
Не обращая на него внимания, я бегу к школьным дверям и влетаю в них. Я носилась и металась по коридору с флуоресцентными лампами, который без детского хаоса кажется жутким и нереальным. Я замечаю Лочена в дальнем конце, говорящего со школьным секретарем. Он, должно быть, тоже бежал всю дорогу. Слава Богу, слава Богу. Лочен должен знать, что делать.
Он не заметил моего приезда, поэтому я иду медленнее, расправляя одежду, и делаю пару глубоких вдохов, чтобы попытаться успокоиться. Я знала по своему опыту, пройдя через различные отношения с представителями власти, что если ты начнешь расстраиваться или злиться, они посмотрят на тебя как на ребенка и предпочтут говорить с твоими родителями. Лочен упорно трудился над умением проявлять спокойствие и ясность в таких обстоятельствах, но я прекрасно понимаю, что для него это ужасно сложно. Когда я подхожу, то замечаю, как неудержимо дрожат его руки по бокам.
— Мисс П-Пирс была последней, кто видел детей, когда их уводили? — спрашивает он. Могу сказать, что он с трудом заставляет себя встретиться взглядом с секретаршей.
— Верно, — говорит ужасная платиновая блондинка, которую я всегда презирала. — И мисс Пирс никогда бы не…
— Но конечно… конечно, есть еще один номер, по которому ее можно найти? — его голос звучит ясно и громко. Никто, кроме меня, не мог заметить легко дрожание.
— Я же сказала — я пыталась. Ее мобильный телефон выключен. Но, как я уже сказала, я оставила сообщение на ее домашнем.
— Пожалуйста, не могли бы вы просто продолжать пробовать до нее дозвониться?
Секретарша что-то бормочет и идет обратно в свой кабинет. Я прикасаюсь к руке Лочена. Он подпрыгивает, как будто его подстрелили, и за спокойной внешностью я вижу, что внутри него тоже все рушится.
— Она продолжает говорить о няне, — говорит он нервно, возвращаясь в коридор и хватая мою руку. — Мама когда-нибудь говорила тебе что-нибудь о плате кому-то, кто забирал бы их?
— Нет!
— Где она сейчас?
— Лежит на диване с тряпкой на лице, — шепчу я. — Когда я спросила ее, где Тиффин и Уилла, она сказала, что думала, что наша очередь их забирать.
Лочен тяжело вздыхает. Я вижу, как быстро вздымается и опускается его грудь под школьной рубашкой. Его пиджака и сумки нигде не видно и он снял галстук. Мне требуется время, что бы понять, что он пытается скрывать, что он всего лишь школьник.
— Я уверен, что это какое-то недоразумение, — говорит он с отчаянным оптимизмом в голосе. — Должно быть, кто-то другой из родителей пришел поздно и забрал их. Все в порядке. Мы разберемся с этим, Мая. Правда? — он сжимает мою руку и напряженно мне улыбается.
Я киваю, заставляя себя дышать:
— Да.
— Я лучше вернусь и поговорю с…
— Ты хочешь, что бы я тоже? — тихо спрашиваю я.
Его щеки сразу же покраснели:
— Конечно же, нет! Я могу, я могу с этим разобраться…
— Я знаю, — я быстро отступаю. — Я знаю, что ты можешь.
Он оставляет меня, что бы пересечь порог кабинета и делает громкий вздох.
— Безуспешно?
— Да. Я думаю, она могла застрять в пробке. На самом деле, она может быть где угодно.
Я слышу раздраженный вздох Лочена.
— Послушайте, я уверен, что учительница не стала бы намерено отпускать их с незнакомцем. Н-но вы должны понимать, что прямо сейчас эти дети пропали. Поэтому я думаю, что было бы лучше, если бы вы связались с директором или его заместителем или, или с кем-нибудь, кто мог бы помочь. Мы собираемся обратиться в полицию, а они, вероятно, захотят поговорить с людьми, которые управляют этой школой.