– Она обручена?
– Нет, но решила перебраться в Мейфэр, чтобы подразнить своими тридцатью тысячами весь цвет охотников за приданым. Как утверждает Полифант, теперь мне придется бороться за ее руку с другими претендентами.
– Вот незадача!
Дэвид повернулся к нему.
– Думаешь, не справлюсь?
– Нет, дело не в этом, – вздохнул Фред. – Просто тебе это не понравится.
– Это верно. Терпеть не могу Лондон: народу – миллион, грязно, шумно…
– Ну да, миллион, но и территория немаленькая: Сити, старый район, отделен от западной окраины, а политический район Вестминстера и Сент-Джеймса находится в стороне от Мейфэра, новых жилых кварталов.
– Я и забыл, что ты прикипел к Лондону, где часто бывал, пока учился в Оксфорде.
– Вот именно, часто. В Лондоне есть все, что душе угодно: библиотеки, театры, выставки.
– Я бы взял тебя с собой, но здесь нужен надежный человек.
– Так ты поедешь?
– Тридцать тысяч фунтов, – напомнил Дэвид, – в которых я крайне нуждаюсь.
– Разве Полифант не снабдил тебя именами еще четырех хорошо обеспеченных дам?
– Единственная, кто может сравниться с мисс Поттер по богатству, – это леди Мод Эмбери, но она тупа как пробка. У двух других, мисс Рекман и мисс Таплер, двадцать и пятнадцать тысяч соответственно. Кроме того, у обеих имеются братья и сестры. А вот мисс Поттер единственный ребенок в семье, а значит, может стать наследницей огромного состояния.
Фред присвистнул:
– Приз из чистого золота. Может, она страхолюдина?
Дэвид отмахнулся.
– Миленькая, по словам Полифанта. Но это не все.
– Еще какие-то ужасы?
– Ах ты, нахал! В первый раз, когда Полифант наводил справки, ему не удалось выяснить, что мать мисс Поттер, которая носила простое имя Элис Стэнли, происходит из знаменитого семейства Стэнли. Мои тридцать тысяч собираются выйти в свет при поддержке своей аристократичной тетки, леди Кардус.
– Пока не поздно, нацелься на другую кандидатуру, – предложил Фред.
– Если хочешь уколоть побольнее, то в этом нет надобности: я уже принял все муки графского титула, так что меня уже ничем не испугаешь. К тому же поездкой в Лондон я убью двух зайцев: еще и в парламенте позаседаю.
– И будешь представлен ко двору, – добавил Фред.
– Черт бы тебя побрал! Это значит, что мне придется носить напудренный парик, как в прошлом веке?
Фред поступил мудро, промолчав.
Дэвид устремил взгляд на море. По идее, оно должно было бы стать серым, как перед бурей, что соответствовало бы его настроению, но оно было прекрасным: вода отражала ясную голубизну неба и с шелестом набегала на прибрежную гальку, шепча сладкие обещания: «Я всегда здесь. И когда ты вернешься, тоже буду здесь».
– Когда я смогу отправиться?
– У тебя назначено несколько встреч, но самая важная – это ужин с лордом-наместником. До нее чуть больше месяца.
– К тому времени успею вернуться. Все остальные встречи отмени.
– Это если тебе удастся очаровать мисс Поттер с ходу. А если нет?..
– Не знаю… Я не могу оставлять орду без надзора дольше месяца, так что к следующей безлунной ночи вернусь.
Фред с сомнением посмотрел на него и пошел прочь, по направлению к уродливому дому.
Крепость. Если кому-то она и сулила безопасность, то Дэвид видел в ней тюрьму. Высокое здание из серого камня, с окнами-бойницами, было окружено внешней зубчатой стеной, угловые бойни которой венчали горгульи с ощеренными в жуткой усмешке ртами. Сонм таких же чудовищ обрамлял массивную деревянную дверь, обитую железом. Парадный вход был настолько широк, что в него могла бы проехать карета, но ни разу за два столетия никому в голову не приходило это проверить, просто потому, что карета не забралась бы на утес. В обычной жизни обитатели дома пользовались стандартной дверью, врезанной в створку парадной, над которой нависали заостренные концы балок поднятой решетки.
И хоть жить здесь невыносимо, Дэвид понимал, что другого выхода у него нет. Можно было бы перебраться в поместье Керслейк, но графу не пристало жить в такой нищете, а без денег ничего не изменить.
Тридцать тысяч фунтов. А не воспользоваться ли этим предлогом, чтобы увильнуть от ужина с лордом-наместником? Полтора месяца назад, когда право Дэвида на графский титул было утверждено и скреплено печатью, лорд-наместник объявил, что устраивает званый ужин для его официального вступления в высшие круги девонширского общества. Неизвестно, какие эмоции испытывал лорд-наместник, но вот Дэвид скрежетал зубами.
Бо́льшая часть местного дворянства видела в нем бастарда Безумного Виверна, управляющего поместьем, сына контрабандиста и распутника. Многие продолжали сомневаться в его правах на титул, невзирая на наличие гербовых бумаг. Если кто и верил, что он действительно законный сын Безумного графа, то и они наверняка будут выискивать у него признаки умопомешательства.