– Кэти, пожалуйста, сделай, как я прошу.
Она почувствовала, как ее гнев улетучивается от этой мягко высказанной просьбы. Она почти согласилась, но потом покачала головой:
– Я еду, Рэйф.
Он понял, что побежден.
– Мы выезжаем с первыми лучами солнца. Будь готова, или мы уедем без тебя.
Это была пустая угроза. Он не мог уехать без нее. Зная Кэтлин, он не сомневался в том, что она просто последует за ним и, возможно, нарвется на неприятности или потеряется. Он не мог этого допустить. К тому же ему не хотелось спать одному в течение следующих нескольких месяцев, думая, все ли с ней в порядке дома.
Кэтлин торжествующе улыбнулась.
– Я буду готова.
На рассвете они уже были на тропе: восемьсот голов скота, за которыми нужен глаз да глаз, шестеро мужчин и одна женщина, едва скрывающая свое волнение. Поли и Расти остались, чтобы присматривать за ранчо.
Рэйф ехал рядом с Кэтлин.
– Ты уверена, что не передумаешь? Это ведь поездка не на одну ночь, Кэти. Мы будем двигаться в течение нескольких недель.
– Я еду с тобой, Рэйф.
Рэйф кивнул и, закрепив ремешок на шее, забросил шляпу за спину. Пока скот сам пойдет по тропе, пройдет около недели, а до тех пор погонщикам предстояло хорошо поработать.
Часом позже Кэтлин уже почти сожалела о своем упорстве. Коровы мычали, громко протестуя против каждого шага, будто зная, что их ожидает в конце тропы. Густые клубы пыли висели в воздухе, и только платок на лице не давал ей задохнуться. Кроме мычания были слышны крики мужчин, пытавшихся заставить стадо двигаться в правильном направлении, случайное ржание лошадей и монотонный стук тысяч копыт, сотрясавших землю.
Первый день – самый тяжелый. Нужно увести стадо как можно дальше от знакомой территории. Кэтлин знала, что уставшие коровы уже не захотят оторваться от стада, чтобы вернуться на старое пастбище, они будут двигаться медленнее, покрывая от двенадцати до пятнадцати миль в день и давая скоту время пастись и набрать вес.
Ковбои ее отца знали что делать: в прошлом они проделывали такой путь не однажды. В первый день Скотт и Нейт ехали впереди стада. Хэл ехал сбоку, Джош и Уишфул, которых наняли недавно, погоняли стадо сзади.
В начале пути скот вел себя беспокойно и был готов разбежаться при малейшей возможности. Бренден Кармайкл всегда включал в стадо несколько старых быков, чтобы они успокаивали расшалившихся молодых бычков. Кэтлин заметила, что Скотт сделал то же самое.
Это продолжалось пять часов. В полдень ненадолго остановились, чтобы поесть, а потом снова продолжили путь.
Прошло еще шесть часов, пока Рэйф не объявил привал. К тому времени Кэтлин была уверена, что никогда не вернется в свое нормальное состояние. Ей казалось, что ее ноги останутся навсегда искривленными, как у Уэба. Ее мускулы одеревенели и болели, и ее слегка покачивало, когда она встала на твердую землю. Ее сил хватило только на то, чтобы снять с седла снаряжение, а потом она бросилась на землю и села на попону, скрестив ноги, не понимая, что происходит вокруг.
Уэб вызвался заниматься готовкой на все время пути. Кэтлин следовало бы предложить ему свою помощь, но она не могла заставить себя двигаться. Она едва сознавала, что ковбои устраивают стадо на ночь и что Рэйф назначает караульных в первую очередь, во вторую и так далее. Запах дыма защекотал ей ноздри, когда Уэб зажег костер, чтобы приготовить ужин, и она слышала, как вокруг него собрались мужчины, обсуждая события дня. Но к тому времени она уже почти спала.
Рэйф покачал головой, увидев, что Кэтлин спит под раскидистым тополем. Если бы у него был лишний человек, он отправил бы ее домой, но теперь уже слишком поздно. Он не знал, будить ли ее на ужин, и решил, что в отдыхе она нуждается больше, чем в еде. Накрыв ее одеялом, он прыгнул в седло и поехал проверять, все ли сторожа на месте.
Уэб приготовил бобы с красным перцем и лепешки из кислого теста, которые встретили всеобщее одобрение, и Рэйф облегченно вздохнул. Не было ничего хуже, чем провести недели на тропе, вместо еды замаривая червячка, которого даже жевать не стоит. Хороший повар лишал мужчин повода ворчать.
Постепенно огонь угасал и стали устраиваться на ночь.
Кэтлин спала, подложив руку под щеку, и волосы золотом обрамляли ее лицо. Рэйф почувствовал, как внутри него растет знакомое желание, но здесь не было ни времени, ни места для этого.
Завернувшись в одеяло, он растянулся рядом, с седлом вместо подушки и шляпой на лице. Даже сейчас он не мог не чувствовать женщину, лежащую рядом. Он слышал тихое дыхание, ощущал легкий аромат ее волос. Он все еще не спал, когда Скотт потряс его за плечо и сказал, что сейчас его очередь объезжать стадо.
Ночь была темная, мирная и спокойная. Рэйф объезжал стадо, и когда встречал другого сторожа, негромко приветствовал его и кивал головой. Большинство мужчин во время объезда тихо напевали, но Рэйф не знал заунывных ковбойских песен, и поэтому он ехал в молчании, думая о Кэтлин и об их будущем.
Следующая неделя прошла в клубах пыли и в седле. Кэтлин пересаживалась к Уэбу в кухонный фургон, когда долгие часы, проведенные в седле, выматывали ее. Старик был неразговорчив, но они довольно хорошо ладили, и она стала помогать готовить, хотя Уэб хотел все делать сам, жалуясь, что ее кофе слишком слабый, а лепешки чересчур маленькие.
– Подумать только, маленькие! – бормотала про себя Кэтлин, но не спорила. Уэб все-таки повар, а кухонный фургон его вотчина.
Кэтлин не удавалось проводить много времени с Рэйфом, хотя она видела его часто и ночью спала рядом с ним. Она не понимала, насколько ей нравилось засыпать в его объятиях, пока не лишилась этого. Теперь, в лучшем случае, он целовал ее и желал спокойной ночи. Она знала, что его чувства к ней не изменились: он сохранял дистанцию из-за того, что вокруг были ковбои, но ночью ей так не хватало его любви. Он научил ее страсти, разбудил в ней такие желания, о существовании которых она раньше и не подозревала, но сейчас она даже не могла дотронуться до него. А он был таким желанным. Она не сводила с него глаз, когда они были рядом, восхищаясь тем, как он скачет на своем скакуне, тем, как вздувается рубашка на его плечах и спине, как джинсы облегают его стройные сильные ноги. Он хорошо ладил с погонщиками: внимательно выслушивал их жалобы, улаживал споры и смеялся над их непристойными шутками.
Они были на тропе около двух недель, когда увидели индейцев: полдюжины индейских воинов на малорослых лошадях «калико». Кэтлин смотрела на них, чувствуя, как страх сдавливает ей горло при виде их размалеванных лиц и перьев, привязанных к длинным черным волосам.
Рэйф подскакал к кухонному фургону и велел Уэбу остановиться, потом поехал разбираться с индейцами. Кэтлин казалось, что она умрет, дожидаясь возвращения Рэйфа. Вернется ли он? Или индейцы убьют его и потом зарежут всех остальных?
Казалось, прошла вечность, когда Рэйф появился у фургона.
– Они из племени чеинн, – коротко сказал он. – Они хотят, чтобы мы дали им несколько голов скота. Если мы это сделаем, я думаю, они пойдут своей дорогой. Если мы откажемся, я думаю, они будут драться.
– Дай им то, что они хотят, – сказала Кэтлин. – Все, что угодно, лишь бы избавиться от них.
Рэйф кивнул. Он позвал Скотта, который ехал позади стада, и они вместе отобрали шесть нетелей-однолеток. Потом Рэйф снова поскакал к индейцам.
Через пятнадцать минут индейцы исчезли, а вместе с ними исчезли и шесть телок с ранчо «Сэкл Си».
– У них была тяжелая зима, – пояснил Рэйф, вглядываясь в даль. – Их дети голодают, а старики умирают. Шаман сказал им, что Бог не доволен своими краснокожими детьми, и в этом году у них будет плохая охота на бизонов.
– Это глупо, – нахмурилась Кэтлин.
Рэйф пожал плечами:
– Некоторые индейцы верят, что приход белых является наказанием Вакан Танка. И кто знает, возможно, они правы. Болезни белых людей уже уничтожили некоторые племена. А теперь бизонов становится все меньше и меньше. И если бизоны исчезнут, индейцы исчезнут вместе с ними.