– Дай мне взглянуть.
Кэтлин осторожно сдвинула повязку, открывая рваную рану, сочащуюся кровью.
– Нож, – сказал Рэйф нетвердым голосом. – Нагрей лезвие… и приложи к ране.
Она кивнула, отгоняя тошноту. Потом поднялась и пошла к своей седельной сумке. У нее была с собой коробка спичек, завернутая в кусок промасленной кожи, сменная одежда и немного вяленой говядины.
Она вынула спички и развела небольшой костер, смыла с ножа кровь водой из фляжки, а потом держала лезвие над огнем до тех пор, пока оно не раскалилось добела. Она долго смотрела на раскаленный металл. Она не сможет сделать это. Не сможет прижать полоску раскаленного железа к живой плоти мужа.
– Рэйф… – она опустилась на колени рядом с ним, держа в руке нож.
– Сделай это, Кэти, – он вымученно улыбнулся. – Больше, чем сейчас, болеть не будет.
Он повернулся на бок, уткнулся лицом в колени, охватил Кэтлин руками и напряженно замер в ужасном ожидании.
Кэтлин почувствовала, как по телу Рэйфа прошла дрожь, когда жар приблизился.
Стиснув зубы, она прижала к ране раскаленное лезвие. Рэйф застонал и крепче схватился за нее. Его тело конвульсивно вздрогнуло, когда лезвие обожгло рану, а потом милосердно оторвалось от нее.
Кэтлин почувствовала запах паленого, к которому примешивался запах крови и смерти. Бросив нож на землю, она отвернулась, ее стало рвать.
Постепенно Кэтлин пришла в себя. Она прополоскала рот, вымыла руки и лицо. Вспомнила, что на ней ничего нет, быстро оделась, сняла с лошади седло и укрыла Рэйфа попоной. Он был все еще без сознания. Она смотрела на него, думая, что еще можно сделать, и молясь, чтобы в рану не проникла инфекция.
Чтобы не сидеть сложа руки, Кэтлин перетащила мертвецов поближе к деревьям и прикрыла их листьями и ветвями. Потом обыскала их походные сумки, но не нашла ничего, кроме вяленого мяса и фляжки с водой.
Возвратившись к Рэйфу, она села рядом, размышляя о том, что случилось со стадом и с ковбоями. Были ли эти двое из той же шайки, что напала на стадо? Она подумала, что, может быть, стоит отправиться на поиски Скотта и остальных, но это показалось ей преждевременным. Она не имела ни малейшего представления, где находятся остальные индейцы и жив ли до сих пор кто-нибудь из ковбоев.
И она не могла оставить здесь Рэйфа одного. Она пристально смотрела на него, представляя, что бы было, если бы он не был ранен. Он знал, что делать. Подавив слезы, она откинула волосы с его лба. Он тяжело ранен. Возможно, смертельно.
Тени удлинились, и небо стало багроветь, когда солнце покатилось к горизонту. Она наблюдала за меняющимся освещением сумерек, чувствовала, как воздух становится холодным. Она хорошенько закутала в одеяло плечи Рэйфа и укрылась сама.
Рэйф беспокойно метался во сне, но не просыпался. У него началась горячка, и Кэтлин протерла его холодной водой, пытаясь сбить жар. Однажды он что-то неразборчиво пробормотал, а потом снова замолчал, едва дыша. Его кожа все еще была слишком горячей.
Кэтлин взяла его руку в свою, тихо умоляя его не умирать.
– Кэти?
– Я здесь.
Он, как слепой, потянулся к ней, и она баюкала его голову у себя на коленях, гладила лоб. Ее настораживал жар, исходящий от него.
Проходили часы. Взошла луна, и звуки ночи наполнили лес: шелест деревьев, овеваемых ветром, далекий вой волка и тихий шорох крыльев совы, когда она пролетала мимо в поисках добычи.
Рэйф говорил ей, что некоторые индейские племена верят в то, что совы приносят несчастье. Апачи верили, что сова является знаком приближающейся смерти.
При свете дня, находясь дома, в безопасности, она бы отогнала прочь эти мысли, как суеверную чепуху. Но сейчас было очень трудно сделать это, ведь Рэйф, тяжело раненный, лежал у нее на коленях. Она продержала его так всю ночь, ее сердце болело той же болью, что мучила Рэйфа. Рэйф начал вздрагивать, и тихие слезы покатились по щекам Кэтлин. Ее веки тяжелели; она свернулась рядом с Рэйфом и положила руку ему на грудь, как бы пытаясь защитить его. Вздохнув, она провалилась в сон.
Жар держался еще два дня, и Кэтлин не отходила от Рэйфа, вытирала пот, давала ему столько воды, сколько он мог выпить, и принуждала его есть, когда он был в состоянии. Иногда он прижимался к ней, не давая уходить, невольно царапая ее, когда боль возобновлялась. Страх ни на минуту не покидал Кэтлин. Страх, что рана загноится. Страх, что он умрет. И неослабевающий страх, что придут индейцы.
Она утратила всякую надежду на то, что ему станет лучше, когда, как по волшебству, жар спал и он уснул глубоким, спокойным, целительным сном.
Кэтлин улыбалась ярче, чем лучи восходящего солнца, от всего сердца произнесла не громкую благодарственную молитву. В ее душу прокатилась волна облегчения, и она почувствовала слабость. Слава Богу, думала она, сворачиваясь калачиком около Рэйфа, чтобы заснуть, слава Богу, худшее позади.
ГЛАВА 15
Рэйф проснулся от ноющей боли в левом боку и от ужасной жажды. Он взглянул не безоблачное небо, тяжело дыша и пытаясь побороть дергающую боль, которая, казалось, стала такой же неотъемлемой его частью, как руки и ноги.
Он почувствовал тепло Кэтлин, прижавшейся к его правому боку, и когда повернулся, увидел, что она лежит рядом с ним, подложив руку под голову. Под ее глазами были темные тени, а на лбу – пятна пыли.
Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить ее, он сдвинул повязку и осмотрел рану. Рана была рваная и безобразная, кожа вокруг нее – обожженная и черная, но он не обнаружил ни одного признака нагноения. Ему повезло.
Он снова надвинул одеяло, злясь на себя из-за того, что еще слишком слаб, чтобы двигаться и не корчиться при этом от боли. Пройдет несколько дней, прежде чем у него будет достаточно сил, чтобы продолжить путь.
Пробормотав ругательство, он закрыл глаза и снова провалился в сон.
Он не был хорошим больным. Он постоянно мучился из-за того, что должен лежать здесь, беспомощный, как младенец, когда ему не терпелось выяснить, что случилось со Скоттом, с остальными людьми и со стадом. Кэтлин прилагала все силы, чтобы заставить его лежать неподвижно, и после трех дней безуспешных попыток уступила. Рана заживала, и не было ни предательских красных полос, ни других признаков инфекции. Настроение у Рэйфа было отвратительное, но к нему вернулся аппетит к еде и к Кэтлин.
Хотя он был слишком слаб и болен, чтобы заняться чем-нибудь, требующим усилий, ему хватало сил, чтобы крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начинала жалеть, что он не совсем здоров.
На четвертый день после того, как у него спал жар, он настоял на том, чтобы встать и осмотреть все вокруг, говоря, что чувствует себя ослабевшим от долгого лежания.
Кэтлин подумала, что он не очень-то твердо держится на ногах. Но его решимость победила, и в тот же день, немного позже, после того, как он снова отдохнул, они упаковались и направились к реке. У них кончились запасы воды; настало время двигаться дальше.
У реки они наполнили свои фляжки и поехали вверх по течению, пока не обнаружили следы стада. Земля была сильно изрыта копытами сотен коров, обращенных в паническое бегство и оставивших широкую и удобную тропу.
Они прошли меньше мили и обнаружили тело Уишфула Поттера. Его едва можно было узнать. Индейцы сняли с Уишфула скальп, и теперь стервятники терзали труп. Кэтлин отвернулась, чувствуя тошноту, и увидела второе тело, лежащее в подлеске. Это был Хэл Тайлер. Неужели все остальные тоже мертвы?
– Идем, Кэти, – позвал Рэйф.
– Сначала нам надо похоронить их.
Рэйф покачал головой:
– Я бы хотел, Кэти, но у нас нет лопаты, да и сил тоже.
– Пожалуйста. Мы не можем просто так оставить их здесь.
– Им уже ничем нельзя помочь, – тихо сказал Рэйф. Но потом посмотрел в ее светлые зеленые глаза и не смог отказать.