– Правду, черт возьми!
– Ладно, – крикнул Абнер, – я ревновал. Потому что люблю ее. Я решил, что если не могу обладать ею, то и тебе она не достанется. Я собирался продать ее за тысячу баксов и скрыться.
– Кэтлин в тюрьме, – сказал Рэйф звенящим от гнева голосом. – Под замком, как собака, и все из-за тебя.
Абнер задрожал, он отлично понимал, что еще никогда не был так близок к смерти. Глаза Галлахера были черными, глубокими и бездонными, как преисподняя.
– Мы возвращаемся в Гринуотер, – сказал Рэйф, – подождем судью, и когда он объявится, ты во всем сознаешься. И тебе следовало бы изо всех сил молиться, чтобы Кэтлин отпустили, потому что иначе ты пожалеешь о том, что родился.
Уайли кивнул. Камера в ближайшей тюрьме казалась ему во сто крат безопаснее Рэйфа.
Рэйф смотрел на Уайли. Он подумал о ковбоях из «Сэкл Си», которые были убиты из-за Уайли, о стаде, которое он украл, и об ужасе, в который он вверг Кэтлин. Жажда мщения отдавалась жаром в крови. Этот человек – враг. Он взял скот, который не принадлежал ему. Он похитил Кэтлин. Он заслуживает долгой и мучительной смерти.
Вид Рэйфа стал угрожающим, он почувствовал жажду крови. Рэйф представил себе те пытки, которым подверг бы Абнера, прежде, чем дать ему умереть. Столько разных пыток, и одна ужаснее другой.
Но Уайли нужен ему живым, и эта мысль наполнила его чувством разочарования.
Страшно закричав, он ударил кулаком по лицу Уайли и испытал удовлетворение, когда под его кулаком сломался нос Уайли и кровь густой теплой струей хлынула ему на руки.
Внезапная вспышка ярости разрядила напряжение. Глупо было тратить время и силы на такого выродка, как Абнер Уайли, но он нужен для спасения Кэтлин.
ГЛАВА 25
Суд над Кэтлин занял всего несколько минут.
Защита сформулировала ее случай просто: она была похищена Абнером Уайли и Мануэлем Рамосом и убила Рамоса, пытаясь защитить свою честь, а может, и жизнь. Двенадцати присяжным, добропорядочным горожанам, не потребовалось много времени на признание ее невиновности.
Абнера Уайли обвинили в краже и клеймении чужого скота, и он, в конце концов, признался. Доказательств того, что он убил ковбоев «Сэкл Си», не было; Уайли настаивал, что эти убийства совершались другими, без его ведома и согласия. Были подписаны ордера на арест его сообщников, а Уайли приговорили к десяти годам за кражу скота.
Мало, думал Рэйф, слишком мало, но пока и этого достаточно.
Он сидел на кровати, ждал, пока Кэтлин оденется. Они провели две ночи в гостинице, и сейчас стремились поскорей попасть домой.
Дом. Как замечательно звучало это слово. Наблюдая за Кэтлин, Рэйф почувствовал, что его сердце тает. Она была его домом, его жизнью, смыслом его существования.
– Ну, – сказала Кэтлин, осматривая себя, – думаю, я готова.
– До того, как мы уйдем, я хочу сделать тебе сюрприз, – сказал Рэйф.
– Какой?
– Вот, – Рэйф подал ей седельные сумки, – загляни внутрь.
Заинтригованная, Кэтлин открыла потрепанную кожаную сумку.
– Рэйф, – прошептала она, – где ты их взял?
– Это твое, Кэти. Выручка от продажи скота. Кэтлин нахмурилась.
– Это Абнер дал тебе их?
– Ну, это как сказать… Здесь шесть тысяч долларов, Кэтлин. Больше чем достаточно, чтобы вернуть заем банку.
У него было почти семь тысяч долларов, если бы в последнюю минуту он не раздумал брать деньги Мальдонадо.
Крадущийся Волк взял бы деньги белого человека без всяких сомнений, но сейчас Рэйф был цивилизованным человеком, а цивилизованные люди не воруют у мертвых.
– О, Рэйф, – Кэтлин уронила сумку на пол и упала в его объятия. Все часы, проведенные в ужасной камере, чувство агонии, которое она испытала, не зная, куда пошел Рэйф и вернется ли вообще, жгучее чувство страха, что ее признают виновной в убийстве, – все можно было перенести ради этой минуты. Рэйф был тут, рядом с ней, и она знала, что какие бы препятствия ни возникли в будущем, они преодолеют их, пока они вместе.
Она подставила ему лицо для поцелуя, и он дотронулся губами до ее губ. Вдруг она почувствовала первый робкий толчок жизни, которая росла в ней.
– Что это? – спросил Рэйф.
– Твой сын сообщает о себе, – ответила Кэтлин, с удивлением в голосе.
Рэйф перевел взгляд на ее живот.
– Тебе не было больно?
– Нет. Это новая жизнь, Рэйф, – прошептала она. – Мы создали новую жизнь.
– И это не последняя жизнь, которую мы создадим, – пообещал Рэйф. Потом он поцеловал ее, нежно поглаживая по голове одной рукой, а другой чувствуя робкие толчки маленького человечка, не ведающего о радости в глазах отца и о слезах счастья, текущих по щекам матери.
Через день после возвращения в «Сэкл Си» они вернули банку заем. Кэтлин хотелось прыгать от радости, когда мистер Уалден передал Рэйфу все бумаги.
– Полностью выплачено, – счастливо воскликнула она. – О, Рэйф, давай отметим это!
– Конечно, Кэти, все что хочешь.
– Хочу новую шляпу, – решила она, когда они вышли из банка и пошли по тротуару, – и вечер со свечами. И что-нибудь для Поли и для других, и… А что ты хочешь, Рэйф?
– Поцелуй, – ответил он, притягивая ее к себе.
– Рэйф, только не здесь, – запротестовала она, стесняясь людей на улице.
– Поцелуй, – настаивал Рэйф. – И немедленно!
– Это все, чего ты хочешь? – поддразнила она его. – Только один поцелуй?
– Для начала, – ответил Рэйф, хитро ухмыляясь. – А об остальном я подумаю по дороге, – его темные глаза улыбнулись ей. – И исполнение моих планов может занять годы.
ЭПИЛОГ
Кэтлин вздохнула, опустившись в кресло на крыльце. Она будет счастлива, когда, наконец, родится ребенок, подумала она устало. Иногда ей казалось, что она беременна уже целую вечность.
Она почувствовала, что покрылась испариной от усталости. Рэйф с младшим сыном на плече огромными шагами приближался к ней. Двойняшки, Тони и Люк, шли рядом с отцом, а Бренден вел сзади недавно родившегося от Черного Ветра жеребенка.
– Так как ты не можешь сама прийти в конюшню, мы решили привести жеребенка к тебе, – сказал Рэйф, улыбаясь. – Что ты скажешь о нем?
– Он красавец, – ответила Кэтлин, – и будет таким же гнедым с рыжеватым оттенком, как его отец.
Кивнув, Рэйф поднял Джимми с плеча и передал шаловливого двухлетнего малыша матери, затем сел на ступеньку крыльца у ног жены.
Кэтлин обвела ранчо взглядом. Ранчо процветало. Были пристроены две спальни, расширена конюшня, и они наняли больше рабочих. Коровы паслись на холмах, а лошади за домом. Кэтлин с любовью посмотрела на своих четырех сыновей, каждый из них – вылитый отец, и про себя благодарно помолилась за жизнь, полную счастья.
– Отец гордился бы им, – сказала она, посадив сына на колени, – очень гордился бы. – Она взглянула на загон рядом с конюшней, в котором резвились жеребята, дети Рэда. Лучшие из них были от Черного Ветра.
– Да, мы сделали очень много, – согласился Рэйф, взглянув на большой живот Кэтлин. – Я имею в виду не только лошадей.
Кэтлин улыбнулась мужу.
– И все они очень шустрые, – горделиво сказала она, – как и их отец.
Они улыбались друг другу, в их глазах светилась любовь, яркая, как солнце. Люк и Тони взобрались на колени к отцу и потребовали рассказать свою самую любимую историю.
– Ты ведь знаешь одну такую историю, – сказал Тони, – там мама спасла тебе жизнь.
– Да, я знаю, – сказал Рэйф, это была история, которую он никогда не уставал рассказывать. – Все началось с Черного Ветра, да, именно с этой вороной кобылы…
Кэтлин сидела, подперев голову и улыбаясь, ведь она знала, что у этой истории счастливый конец.