— А сейчас, миледи, — сказал он, снова становясь возле нее на колени, — пришло время исполнить свое обещание.
У нее захватило дух, когда она увидела, что он вновь готов к любовной атаке, поняла, что волшебство ночи еще не окончилось. Кьяра протянула руки, намереваясь привлечь его к себе, чтобы снова ощутить тяжесть мускулистого тела, но он приподнял ее и заставил тоже встать на колени. Некоторое время Ройс с улыбкой смотрел на нее, и она была смущена, недоумевая, чего он хочет, и стесняясь своей несообразительности.
Однако вскоре он с помощью жестов и нескольких слов, произнесенных шепотом, дал ей понять, что от нее требуется. Удивленно вскрикнув, девушка подчинилась ему и, когда он раскинулся на спине, опустилась на него сверху, дрожа от соприкосновения своего лона с его возбужденной плотью.
Медленно и осторожно он входил в нее…
А затем обхватил ее бедра и начал снова свой танец экстаза, и она включилась в него, изгибаясь от наслаждения, от желания сделать его еще более чувственным и прекрасным.
В этот раз все длилось гораздо дольше, чем прежде; еще глубже затягивало в свою пучину; еще труднее было дышать. Она не только чувствовала, но и видела сейчас то, что соединяет их тела; это сводило с ума, заставляло стонать, извиваться, заламывать руки. Ройс же непрерывно ласкал ее грудь, живот, плечи, Вдруг он слегка приподнял ее, освобождая от своего присутствия, и она увидела то, что только что находилось в ней, и не могла не изумиться, как оно там помещалось.
Чувствуя, что в ней вот-вот что-то произойдет, она со сдавленным криком попыталась снова вобрать его в себя, и Ройс помог ей, и тогда они оба заторопились и в едином порыве вознеслись на самую вершину блаженства, а потом начали спускаться с нее, дрожа от счастья и возбуждения, осыпая друг друга поцелуями и словами благодарности.
А вскоре она, завернувшись в простыню, стояла возле окна, глядя, как он одевается, собираясь покинуть ее. Боже, неужели навсегда?
Черные штаны, черная туника, черные перчатки и башмаки. Вновь он, словно собираясь на какой-то шутовской маскарад, натер лицо сажей из очага.
Кьяра сморгнула слезы, прогоняя мысли об опасностях, которым он опять станет подвергаться, лишь только оставит пределы ее комнаты.
«Девять дней, — твердила она себе. — Через девять дней, а то и раньше, но никак не позже, он будет здесь, и тогда… Но что тогда?»
Пресвятая Дева! Она не знает, как проживет эти девять, нет, восемь, семь дней. А если… Не надо думать! Не сейчас.
Как она скроет свою любовь, грусть по нему? Разве всякий, кто вздумает обратить на нее взор, не увидит, не поймет сразу, что она любит и любима и недавно испытала самое прекрасное, что только есть в этом мире? Что ее губы, тело еще горят от поцелуев, прикосновений, и в чреве своем она уже несет его семя.
Все эти дни, до его возвращения, решила Кьяра, ее не увидят нигде. Никто. Она не хочет, чтобы люди о чем-либо догадались по ее счастливым глазам, по искусанным губам. Она не выйдет из своих покоев, сказавшись больной, и будет дни и ночи молиться о его благополучном возвращении, о том, чтобы у них было все хорошо. Но что их ждет?
Собирая веревки и прочие принадлежности, он взглянул на нее, увидел слезы в глазах. Сейчас они попрощаются, и что дальше?
Нет, она не хочет, не станет произносить слов прощания!
— Возвращайся, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — И постарайся тогда быть не таким измазанным, как сейчас, мой черномазый барон.
Ройс улыбнулся, сверкнули белые зубы.
— Сделаю все, что в моих силах, миледи. — Он легко коснулся ее щеки рукой в кожаной перчатке. — Я вернусь вовремя. К самой свадьбе. — И шепотом закончил: — К нашей свадьбе.
— Смотри, не опоздай.
— Обещаю. А теперь про…
Кьяра закрыла ему рот ладошкой.
— Не нужно прощальных слов. Только до свидания, — Она вгляделась в его глаза и повторила тоже шепотом: — До свидания.
Глава 20
Кьяра стояла у входа в храм, в отчаянии твердя себе, что все происходящее с ней — кошмарный сон и кто-то сейчас пробудит ее от этого кошмара.
Она в свадебном наряде — золотистом шелковом платье с длинным шлейфом. В конце прохода между рядами она уже видела священника, и там же стоял жених.
Ее жених. Принц Дамон.
Он смотрел на нее, и взгляд у него был суровее и холоднее, чем обычно, а верхняя губа еще больше вздернута в неестественной, вымученной улыбке.
Ведь Кьяра посмела опоздать на целых два часа! Задержала свадебную церемонию, нарушила весь порядок, выставив его, принца, чуть ли не на посмешище. Впрочем, кто здесь осмелится усмехнуться? Но все равно, девчонка проявила неповиновение и понесет заслуженное наказание. Он ее проучит. Не хватало еще, чтобы с первого дня свадьбы она стала показывать свой нрав! Нет, этого он не допустит!
Кьяра, как могла, оттягивала прибытие в церковь, надеясь… На что она надеялась? Ройса нет и уже не будет — вероятно, он погиб, и никто и ничто не спасет ее от Дамона.
Полумертвая от страха и отвращения, она ступила на серые каменные плиты храма, где курились благовония, а солнечный свет проникал сквозь изумительно красивые витражи и где с самого утра тихо пел хор, специально доставленный из папской резиденции, Авиньона.
Кьяра продолжала молить Бога, чтобы Он пробудил ее от кошмара. Прямо сейчас. До того, как все станет еще ужаснее и невозвратнее.
«Проснуться! Я хочу проснуться!»
Но она не спала. Все это был не сон, а кошмарная явь. Настолько же реальная, насколько реальными были надетая на нее королевская мантия, корона на голове, усыпанная драгоценными камнями, а также придворные и прочая знать в праздничной одежде, в шелках и бархате, толпившаяся уже два с лишним часа в нетерпеливом ожидании невесты.
Явью были и те девять дней, в течение которых она ждала возвращения Ройса, молилась и плакала по ночам. Но особенно горько сегодня утром.
С остановившимся взглядом, едва дыша, прошла она по проходу между скамьями к алтарю. К своей неотвратимой судьбе.
И с каждым шагом ужасные видения, стоявшие перед глазами все эти дни, становились рельефнее и ярче. Как будто здесь, прямо в церкви, возвышалась та черная страшная скала, которую должен был одолеть Ройс. Вот он взбирается на нее, но спасительные веревки рвутся и лопаются на острых камнях, и он падает вниз, к подножию, и застывает там, окровавленный, бездыханный.
Она не знала, что с ним случилось на самом деле, но чувствовала: нечто страшное. От тех, кто отправился за принцем Матиасом, ни она, ни Мириам не получили никаких вестей.
Словно всех их поглотила ненавистная утроба Рудных гор. Черной скалы Гунлауг.
Той, что делает женщин вдовами.
Слезы повисли у нее на ресницах. Она не утирала их. Золотые с красным знамена — внутреннее убранство храма — задрожали перед глазами.
Даже подойдя вплотную к алтарю, чувствуя, что взоры всех присутствующих устремлены на нее, она не переставала ждать чуда. Надеяться, что Ройс сейчас или мгновение спустя ворвется в храм и спасет ее. Как делал не один раз за последнее время.
Спасет и увезет отсюда. Из этого замка. От этого человека.
Но Ройс не появлялся.
Она была совершенно одна.
Даже Мириам с ней не было: Дамон запретил слугам присутствовать на бракосочетании.
Недалеко от алтаря она увидела знакомых стражников, Хедвина и Ярека. Они были в ряду с другими воинами, стоявшими по сторонам церкви, — все в шелковых одеждах, с алебардами, долженствующими символизировать власть и могущество их повелителя принца Дамона.
Кьяра встретилась взглядом с Яреком и, увидев в его глазах немой вопрос, тихонько качнула головой. Он поймет, что Ройса и его спутников нет и не нужно предпринимать никаких внезапных действий против принца Дамона, ибо они обречены на провал.
Ей остается только одно — выполнить супружеский долг, подчиниться Дамону и тем уберечь свой народ и народ Тюрингии от новых жертв и лишений.